— Не в этом дело, — говорит он. — Ей не дает спать по ночам то, что вы живете в том городе одна. Зная, что человек, похитивший вашу сестру, возможно, тоже там.
Это тоже знакомый повод для беспокойства. Для мамы. Для Андреа. Для меня. Чем известнее я становлюсь, чем больше вероятность, что человек, похитивший Мэгги, обратит внимание на меня. Снова думаю о звонках. Только за последний месяц их было уже пять, если считать голосовое сообщение сегодня утром.
— Тогда зачем она лишила меня денег? — спрашиваю я, чтобы замаскировать, насколько сильнее бьется у меня сердце от подобных мыслей. — Позвольте заметить, я могла бы сейчас жить там, где стоят куда более надежные замки.
— Она надеялась, вы вернетесь домой, — отвечает Уилсон, сворачивая с дороги и останавливаясь на обрамленной деревьями подъездной аллее дома, где я выросла. — Мне кажется, она до сих пор на это надеется.
— Что ж, кому-то придется ее разочаровать. — Я театрально выгибаю брови и сверлю его взглядом, пока он наконец не замечает этого.
— На меня не рассчитывайте, — с легкой усмешкой отвечает он.
Войдя, вижу, что мероприятие уже началось. В воздухе стоит тяжелый запах духов и свежих цветов. Лилии, мамины любимые цветы. Сестра посмеялась бы: цветы для похорон. Стоит мне войти, как ко мне бросается Джаспер, бабушкин карликовый шпиц. Подхватываю его и позволяю ему лизнуть мне подбородок, а потом, сунув его под мышку, лавирую между группами женщин в дизайнерских костюмах, которые болтают в гостиной. Ищу бабушку. Теперь, когда она в инвалидной коляске, ее проще заметить. Она сидит на задней террасе. И внутренне я готова к тому, что, когда она повернется и заметит меня, лицо ее на секунду выразит разочарование. Так происходит всегда. Разочарование от того, что подкравшаяся к ней внучка, которую Джаспер бросился приветствовать, соскочив с ее колен, — это не Мэгги. Нет смысла напоминать ей, что Джаспер никогда не видел Мэгги, что в детстве мы играли с Пеппер. Я давно уже усвоила этот урок: моя бабушка никогда не будет по-настоящему рада видеть меня.
— Ты похожа на ту девушку. На ту, чей муж обманом заставил ее родить антихриста, — говорит она, разглядывая мою прическу.
Наклоняюсь и, поцеловав ее в напудренную щеку, сажаю Джаспера обратно ей на колени.
— На Миа Фэрроу?
— Да, на нее.
— Вот и хорошо, — отвечаю я. — Теперь, если кто спросит, почему я развожусь, можешь распустить этот слух.
Я не говорю ей правду, а правда в том, что всю жизнь я носила длинные волосы, потому что так всегда делала Мэгги. Я всегда хотела быть такой же красивой, как сестра. Но однажды я больше не смогла этого выносить, не смогла быть живым памятником Мэгги.
— Только представь! Твоя мать была бы в шоке.
Она тихонько хихикает. Ее забавляет собственное озорство. В конце концов, собравшиеся здесь люди — не ее круга. Мамина семья всегда была богатой, а вот бабушка работала на почте и практически одна вырастила моего отца. Деньги, связи и статус она получила тем же способом, что и мой отец — через его женитьбу на моей матери. В этом наши с ней взгляды всегда совпадали: несмотря на то, что отец воспринял семейное состояние как должное, бабушка, как и я, всегда чувствовала себя не в своей тарелке в светских кругах.
— Еще сильнее ее бы шокировало, если бы ты предложила им погадать, — отвечаю я, хотя понимаю, что чересчур дразню ее.
— Этим-то? — спрашивает бабушка. — Это как выжимать воду из камня. Что я могу им сообщить? Как играть на бирже?
Бабушка знает, что я не особенно верю во все это: карты Таро, чайные листья или ту магию, которую практикует она, куда более похожую на то, что показывают на дневном телевидении. Я как-то нашла статью в газете из восьмидесятых, где рассказывалось, как полиция Чикаго пригласила ее в качестве консультанта для расследования исчезновения пятилетнего ребенка. Два дня спустя мальчика нашли живым, хотя журналисты все же не стали приписывать этот результат напрямую моей бабушке.
И я до сих пор помню, как прибежала домой в ту ночь, когда исчезла Мэгги, и застала там бабушку — необычно, особенно в рабочий день. Едва я вошла, пытаясь отдышаться и давясь слезами, как она тут же спросила, что случилось с Мэгги. Еще до того, как родители поняли, что что-то не так, бабушка, казалось, уже все знала. Но мне больше не интересно, что она может сказать о Мэгги. Какими бы необычными талантами она ни обладала, они так и не помогли нам найти мою сестру.
— А где мама? — спрашиваю я, заглядывая сквозь французские двери в кухню открытой планировки.