Господи боже… Все выходит из-под контроля.
Я снова стою перед палатой Митча и проклинаю себя за это. Жалюзи опущены, мне ничего не видно, но я не могу заставить себя войти внутрь. До чего смешно. Смешно и нелепо.
Снимаю шапочку, кладу ее в карман вместе с маской и вздыхаю.
Интересно, что бы подумал Митч, если бы знал, что я стою здесь, не решаясь войти?
– Вам помочь?
Вздрогнув, резко поворачиваюсь и вижу одного из врачей. Он на голову выше меня. Узкие губы, короткие темно-каштановые волосы, светло-карие глаза, скептический и в то же время теплый взгляд. Он держится уверенно. «Доктор Томас» – написано на бейджике.
– Это вы – лечащий врач Митча?
Он слегка расправляет плечи.
– Верно. Доктор Ривера – мой пациент.
В голове у меня начинают крутиться шестеренки. Значит, это с ним говорила по телефону Софи. Она назвала его Итаном, если память мне не изменяет.
– Софи права, вы должны были позвонить, как только Митча перевели из операционной! – Слова слетают с языка прежде, чем успеваю подумать. Но доктор Томас тихо смеется, а значит, все не так плохо.
– Я главный врач отделения комбустиологии, а не справочная и не простой медбрат, – отсмеявшись, говорит он серьезно.
– Хорошо.
– Хорошо? – повторяет доктор Томас, озадаченно приподняв брови.
– Я передам ваши слова Софи, простой медсестре, – сухо говорю я, подозревая, что для него это важно. Важнее, чем он готов признать.
Выражение его лица подтверждает мою догадку.
– Откуда вы знаете Софи? – прищурившись, интересуется он. – Как, вы сказали, вас зовут?
– Я не говорила. – Я еще не переоделась в рабочую форму, и под защитным комбинезоном на мне старые джинсы и выцветшая желтая рубашка, на ногах – любимые туфли. Ему не узнать, что я работаю здесь. – Мне пора. Позаботьтесь о нем.
Поколебавшись, направляюсь к выходу.
– Вы не хотите спросить, как у него дела?
Резко останавливаюсь, но не оборачиваюсь. Смотрю прямо перед собой и сжимаю руки в кулаки.
– Разве вы не за этим сюда пришли?
Мои ноги не двигаются. Я не могу уйти. Ощущение, будто застряла в болоте. Перед глазами залитое кровью лицо Митча, в ушах звучат отчаянный голос Лоры и грохот динамиков из отделения неотложной помощи. Я вспоминаю об умершем Джордже, раненых Нэше, Лише и Йене.
Я превращаюсь в бомбу замедленного действия.
Задыхаясь, смотрю в потолок, а потом делаю глубокий вдох и опускаю голову. Да, мне хочется спросить: как у него дела? он в порядке? худшее позади? как прошла операция? насколько сильно повреждены ткани? сколько процентов кожи придется пересадить? о нем хорошо позаботились? быстро оказали помощь? Но не могу выдавить ни слова, только пытаюсь убедить себя, что все в порядке. Что происходящее – кошмарный сон, который затянулся.
– У него обширные ожоги второй степени, но раны заживают хорошо. Если хотите узнать больше, вам придется представиться. – Последние слова звучат твердо. А ведь доктор Томас вообще не должен был раскрывать мне информацию о состоянии Митча! Понятия не имею, почему он это сделал…
Ожоги второй степени. Значит, мое предположение оказалось верным. Меня бросает в жар, и внутренности словно завязываются в узел.
– Ему что-нибудь передать? – спрашивает доктор Томас, и я моргаю.
Полный сочувствия голос, вопрос… Этого еще не хватало!
– Нет необходимости, – выдавливаю я, пытаясь сохранить хотя бы частицу достоинства, но, сделав несколько шагов, перехожу на бег и мчусь к лифту, мечтая оказаться подальше отсюда.
Подальше, подальше, подальше.
Кнопка загорается. Только когда закрываются двери, я снова могу нормально дышать. Я с такой силой сжимаю поручень, что у меня белеют костяшки пальцев. Лифт едет с третьего этажа на первый, откуда я пройду в главное здание.
Митч в порядке. Его перевели из операционной. Самое худшее позади. Больше не придется ходить в соседний корпус и стоять посреди отделения комбустиологии, гипнотизируя взглядом дверь в палату Митча.
Такие ожоги, как у него, обычно заживают за три-пять недель. Конечно, останутся шрамы, но было бы хуже, если…
– Возьми себя в руки, Сьерра, – произношу самую бесполезную фразу всех времен и народов, радуясь, что нахожусь в лифте одна. – Ты врач. Человек пострадал, ты оказала ему помощь, на этом все. Ты сделала свою работу. В отделении неотложки ты и не такое видела, поэтому возьми себя в руки.
Дзинь!
Выйдя из лифта, спешу в главный корпус, чтобы не опоздать к началу смены. У меня потеют руки, а сердце колотится так, словно я пробежала марафон.
Захожу в раздевалку. Коллеги, готовясь к дежурству, переодеваются и разговаривают.