Абба выносит и ставит на площадку походный рюкзак. Поворачивается, чтобы запереть дверь, и краем глаза видит поднимающегося по лестнице Арса. Ключ замирает в руке, и квартира шустро втягивает его обратно. Гудит обшивка двери, и с той стороны задвигается на место язычок замка.
Арс подходит к рюкзаку Аббы, новенькому походному Bask, туго перетянутому шнуровкой. Рюкзак тяжёлый и кренится на одну сторону, грозя вот-вот повалиться, и Арс ногой отодвигает его к стенке.
— Эй, братишка, — говорит Арс.
— Я тебе не открою.
Голос из-за двери тяжёлый, едва не скатывается на рык. Насколько успел увидеть Арс, Абба теперь коротко стрижётся, зато отпустил щетину, и через неё чудится, как будто щёки горят огнём. В уголках глаз в складках морщин собрались веснушки.
На площадке три квартиры. Где-то орёт телевизор, пахнет тушёной рыбой и въевшимся в стены табачным дымом. Такой из подъездов не выбить уже ничем. Как будто оказался в лёгких курильщика.
Стены обветшали с тех пор, как они собирались здесь в последний раз. Надписей прибавилось, краска под потолком отслаивалась целыми пластами, обнажая предыдущий слой, а под ним — рыжий кирпич. А самое главное — появились рисунки на стенах.
— Да брось. На пикник собрался?
За дверью язвительный и хриплый голос:
— Да, думаю свалить куда-нибудь на выходные. У меня через сорок минут самолёт, так что ты можешь зайти через час.
— А если не уйду?
— Послушай, я ведь могу сейчас выйти запросто набить тебе морду.
— Это было бы великолепно, — улыбается Арс.
На той стороне немного потеплели. Улыбаются в ответ кривой колючей ухмылкой. Большой дом угрюмо гудит на неё водой по трубам центрального отопления. Арс закуривает, опускается на корточки и приваливается спиной к двери. Тело ноет после долгой ходьбы. Он не был в родном городе уже почти семь лет, и теперь ноги сами потащили в пешую прогулку от вокзала. Снег в отворотах джинсов начинает таять, и они липнут к ногам.
Металл приятно холодит спину сквозь куртку, и Арс чувствует, как Абба со своей стороны тоже приваливается к двери.
— С возвращением, — гудит дверь. Слышится чириканье зажигалки, Арс принюхивается, пытаясь уловить запах чужого табака.
— Я ненадолго.
Взгляд скользит по знакомым стенам. Сколько раз они пили портвейн вон там, у заляпанного подъездного окна. С той стороны залепило снегом, и сквозь него кое-как просачивается свет. Задувает, сигаретный пепел в консервной банке на подоконнике шевелится и ползает по стенкам. Под потолком жёлтая лампочка, света от неё, как будто от свечного огарка.
Конечно, кое-что изменилось. Вот эти рисунки, например… с одной стороны синее небо, где-то под потолком белым крестиком маячит самолёт, белый его след перечёркивает стену. С другой — чья-то рука изобразила поверх облупившейся краски совсем уж сюрреалистичную картину. Задний карман джинсов, только треть чьей-то исполинской задницы. Карман топорщится от содержимого, из него выглядывают люди. Видны плечи и четыре головы, маленькие руки цепляются за край. Парень с девушкой вытащили локти через край кармана, лица обращены друг к другу. Смеются. Будто пришли на набережную, развалились на тёплых перилах, поглядывая на море. Рядом серьёзный мужчина в костюме, с озабоченным лицом поднимает над собой чемодан. Словно спасает бумаги от проносящихся мимо машин и грязи из-под колёс. Ничем не примечательная женщина, курит с усталым выражением.
— Что это тут у вас за Пикассо?
— Это девчонка с двадцать пятой. Она немного чокнутая. Таскает за собой мольберт и несколько альбомов с рисунками. Нарисовала всё это красками, прикинь? По стене, в подъезде. Выходишь выкидывать мусор, и как-то даже стрёмно. Эти все на тебя пялятся… Но, с другой стороны, хоть какое-то разнообразие.
— Они все заняты делом, — говорит Арс. — Пялится только тётка с сигаретой.
— Это да, — соглашаются с той стороны. Скрип кремня не прекращается: чирк-чирк-чирк… — А многие, прикинь, здороваются. Особенно спьяну.
Хмыкают.
— А ты заматерел, — говорит Арс.
— А ты всё такая же глиста. И чё я от тебя ныкаюсь.
— Вот именно.
Снова молчание. Арс не шевелится, выпускает в пространство клубы дыма и смотрит, как мир колышется сквозь них, похожий на рваную простыню. С той стороны тоже не звука, бормочет, отсчитывая секунды, в животе недавно выпитое пиво.