- Прошу прощения, профессор… Вы так увлекательно описываете посещение этого монастыря молодым Грозным, что я невольно заслушался, но…
- Что «но»? - спросил Стрелецкий.
- Вы столь уверенно говорите о каком-то кладе, захороненном здесь в монастыре Грозным… Есть ли у вас доказательства, подтверждающие правдоподобие этой версии?
- Да, - нетерпеливо ответил Стрелецкий. Он был раздосадован, что этот прилизанный музейный чиновник прервал его рассказ. - У меня есть неопровержимые доказательства, подтверждающие правдивость этой версии.
- Вы имеете в виду стихи, которые вы здесь цитировали? - с нескрываемой насмешкой спросил Джейк Бельский.
- Нет! Не только эти стихи… В архиве монастыря я нашел указания о кладе Грозного и о тайнике, где был захоронен этот клад.
- О! Это великое открытие, профессор! -с деланным энтузиазмом воскликнул Джейк. - Вы непременно должны сообщить об этом нашему управлению. Я помогу вам…
- Против помощи я не возражаю, - согласился Стрелецкий. - Но доклад о своих изысканиях сделаю в Академии и доложу своему научному обществу…
- Да, да! Конечно… Простите, что я вас прервал. Продолжайте. Вы так увлекательно рассказываете.
Но вдохновение уже покинуло старого профессора. Он еще сказал несколько незначительных слов и поежился:
- Становится прохладно…
- Да, Игнатий Яковлевич! - воскликнула Тася.- Вам надо отправиться в гостиницу. Разрешите, мы вас с Ваней проводим…
Втроем они направились к выходу из монастыря и по дороге профессор еще долго рассказывал своим молодым друзьям о приезде Грозного в этот монастырь в 1557 году.
В тот вечер слишком много впечатлений теснили и распирали грудь Таси. Она не могла лечь спать и, проводив Стрелецкого, пригласила Волошина погулять с нею в аллеях березовой рощи, именуемой в Сиверске «Парком культуры и отдыха».
В этом парке не играл духовой оркестр, его заменяло радио. Сейчас оно услаждало слух влюбленных парочек, гуляющих в тенистых аллеях. Но Тася ничего не слышала; крепко сжимая руку Волошина, она говорила:
- … и вдруг мне показалось, что это уже не я, Анастасия Березкина, студентка московского института, а другая Анастасия, та, что приехала на барке из далекой Москвы в этот монастырь… Вы меня понимаете, Ваня?
Волошину страшно захотелось сказать: Понимаю,
Настенька… Вы почувствовали себя уже не комсомолкой, а царицей». Но вдруг он увидел совсем близко серые глаза девушки, даже в темноте он разглядел в них неподдельное горе и промолчал.
- Я еще… совсем девчонка… - тихо сказала Тася. - Но вдруг я почувствовала, что у меня умер ребенок… Такого отчаяния я никогда не испытывала!
- Вы очень впечатлительны, Настенька, - сказал Волошин. - Так нельзя…
Тася смотрела на сумрачные громады монастырских стен, смутно видневшиеся за деревьями.
- Меня тянет к той церкви, где стоял гробик с мертвым младенцем… Сходим туда еще раз, Ваня, - попросила она вдруг.
Он удивился:
- Что вы, Настенька!.. Ночь…
- Ну и что же? Вы боитесь?
- Да нет… Но там нечего делать сейчас, - нерешительно ответил он.
- Ну, тогда оставайтесь, а я одна пойду, - сказала Тася и высвободила свою руку.
Но Волошин удержал ее:
- Подождите… Я тоже иду. Но ворота в монастыре уже заперты!
- А мы пойдем в обход, со стороны озера.
- Вы хотите сказать «вплавь»?
- Нет, в брод… Там возле башни мелко.
Он покачал головой.
- Да, теперь я вижу, что вы действительно девчонка.
- Ну, идемте же… - нетерпеливо потащила она его к выходу.
- А вы не боитесь встретиться там с чем-нибудь страшным? - спросил он.
- С чем?.. - с тревогой и затаенной надеждой спросила Тася.
- С привидением, например…
- Нет, это не страшно. Я сама сейчас привидение, - ответила она и повела своего спутника к мрачному и по-ночному таинственному монастырю.
Они добрались до Кузнецкой башни, от которой крепостная стена поворачивала к югу. Здесь плескалась вода озера. Тася хотела снять свои белые туфли, чтобы полезть в воду, но Волошин остановил ее:
- Не надо… Я перенесу вас.
Она покорно позволила взять себя на руки и обняла его рукой за шею…
Руки были сильные, но держали они ее так бережно, будто ласкали и баюкали, как маленького ребенка… Тася невольно прильнула к Ивану. В темноте слышалось журчанье воды, потревоженной его шагами…
Наконец, он ступил на береговую полоску земли и остановился. Ноша была легкая и теплая. Маленькая рука крепко обнимала шею. Ему очень не хотелось опускать на землю эту милую и странную девушку. Он спросил: