– Норвегию.
– Почему Норвегию? – в голосе Сталина впервые за время разговора почувствовалась заинтересованность. – Потому, что остальная территория Германии подвергается систематическим бомбардировкам?
– Нет, товарищ Сталин. Норвегию я бы выбрал из-за дешевой электроэнергии. В Норвегии полным-полно горных рек, на любой из которых можно в кратчайшие сроки построить гидроэлектростанцию необходимой мощности.
– Товарищ Прашкевич, есть у вас на примете человек, который бы по внешнему виду смог определить, что перед ним – антенны передатчика Теслы или муляж?
– Товарищ Сталин, – профессор как по команде вскочил со своего места, – я сам лично готов выехать в любую точку мира, куда вы прикажете. Мне одного взгляда будет достаточно, чтобы понять, настоящий это передатчик или его имитация.
– Товарищ Прашкевич, вы читали книгу о бравом солдате Швейке? Не берите с него пример. Не надо. Не надо показывать мне комсомольский задор. Я не для этого вас сюда вызвал.
Профессор пристыженно понурил голову.
– Никто, товарищ Прашкевич, не сомневается в вашей готовности выполнить любой приказ советского правительства. Но вы, – Сталин ткнул мундштуком трубки в сторону ученого, – вы не годитесь для выполнения задачи в тылу врага. Какой из вас разведчик, товарищ Прашкевич? Вам уже 63 года, вы страдаете одышкой. У вас избыточный вес. Вы много лет не поднимали ничего тяжелее портфеля с бумагами. Вы кабинетный ученый, ваше место за письменным столом, а не в поле, с вещмешком на плечах.
Сталин затянулся трубкой, но она успела потухнуть. Пришлось вновь раскуривать.
– Кого бы вы, товарищ Прашкевич, порекомендовали вместо себя?
– Игорь Якушев, мой аспирант. Ему 29 лет, физически развит. Занимался спортом. Сейчас он находится в действующей армии, где точно, не знаю.
– Расскажите мне о нем подробнее.
Сталин никогда не делал никаких пометок во время беседы. Его память была уникальна, безгранична. Единожды услышав о некоем аспиранте Якушеве, Сталин запомнил о нем все, что нужно: физик-практик, увлекался теориями Теслы, холост, из порядочной семьи.
Не прошло и суток, как лейтенант Якушев был отозван с фронта в Москву. Профессора Прашкевича, в целях соблюдения режима секретности, изолировали до конца войны. Прямо из кабинета Сталина его перевезли в один из закрытых институтов в Подмосковье, где он в комфортных условиях смог продолжить свои научные изыскания.
Глава 4
При подходе немецких войск к Могилеву в июле 1941 года в городе прекратили работу все партийные и хозяйственные учреждения, заводы и фабрики. Всех мужчин, способных держать в руках оружие, мобилизовали и направили в части народного ополчения. Из личного состава могилевской милиции сформировали пехотный батальон.
На фоне наспех сколоченных и необученных частей народного ополчения батальон милиции смотрелся очень даже неплохо: во-первых, все бывшие сотрудники милиции владели навыками стрельбы из огнестрельного оружия, были дисциплинированными, привыкли выполнять поставленную задачу. Во-вторых, на линию фронта милицейский батальон прибыл в собственном форменном обмундировании и с собственным табельным оружием. И, в-третьих, что немаловажно для боевой слаженности, бойцы и командиры батальона хорошо знали друг друга по прошлой работе.
При формировании милицейского батальона Николаю Егоровичу Лоскутову, бывшему заместителю начальника могилевского уголовного розыска, досталась должность командира взвода. 11 июля 1941 года ему исполнилось 35 лет. Свой юбилейный день рождения Лоскутов встретил на передовой, в двадцати километрах от родного города.
В этот день, сразу же после общего утреннего построения, Лоскутова вызвал к себе начальник штаба батальона Филиппенко. Поздравив сослуживца с днем рождения, Филиппенко велел ему взять двух бойцов и направиться в Могилев, на гарнизонный склад, для получения дополнительного сахарного довольствия на весь батальон.
– Александр Николаевич, – нахмурился Лоскутов, – может, сейчас не время для сахара? Если немцы сегодня начнут наступление, то я хочу их встретить со своими бойцами в окопах, а не в очереди за мармеладом. Давайте, я вместо себя кого-нибудь из сержантов в город пошлю?
– День рождения у тебя, значит, в город пойдешь ты. Этот вопрос решенный и не обсуждается, – отрезал Филиппенко. – Слушай далее: после того как вы получите сахар, бойцы вернутся в расположение части, а ты, Николай Егорович, останешься в городе. Вот тебе увольнительная до завтрашнего утра.