Патмосов с легкостью акробата перелез через перегородку и остановился подле сундука.
Постороннему наблюдателю показалось бы, что Патмосов читает какие‑то микроскопические надписи, с такой внимательностью он осмотрел весь сундук и его замок.
Потом он присел на корточки и вдруг тихо свистнул.
Глаза его впились в одну точку. Он нагнулся, словно нюхая пол.
Не отрывая глаз от пола, он прополз на карачках до перегородки, перелез обратно, и опять пополз, то совсем пригибаясь к полу, то проводя по нему пальцами.
Из маленькой комнаты дверь вела в просторную переднюю. Все так же по полу на коленях Патмосов дополз до выходных дверей и здесь встал на ноги, после чего из передней через боковую дверь оказался в столовой, разделся, лег и почти тотчас заснул.
– Заспались с дороги! – услышал Патмосов голос Богучарова, раскрыл глаза и увидел инженера с полотенцем в руках. На столе шипел кипящий самовар, и Василий только что внес вычищенные одежду и сапоги Патмосова.
– Я в минуту! – сказал Патмосов, быстро вставая. Богучаров прошел к себе.
– Умываться сюда пожалуйте! – пригласил Василий.
Патмосов прошел за ним в переднюю, где на табуретке стоял таз. Василий взял кувшин с водою и помог умыться.
– Ты мне дом‑то покажешь? – спросил Патмосов, утираясь полотенцем.
– Сделайте одолжение! – ответил Василий и прибавил: – Дом‑то не велик. Обошли раз, и все!
– Что, Матвеева любили у вас?
Василий переступил на другую ногу.
– Ничего, все ладили.
– Жена ходила сюда?
Василий усмехнулся.
– Она бы ходила, да он не пускал. Ревновал очень. Тут чертежники, конторщики. Народ молодой.
– Убивается?
Василий опять усмехнулся.
– Непохоже. Да он, может, и убежал с деньгами‑то! Следователь говорит: не иначе.
Патмосов вернулся в столовую и быстро оделся. Вошел Богучаров.
– Ну, с добрым утром! Чай пить будем?
Они сели за стол. Богучаров сказал:
– В вашем распоряжении это помещение и мой Василий, а я сегодня, раз вы уже здесь, на линию проеду. Будьте как дома. Если вам спросить надо насчет дела, то, пожалуйста, вот у него и еще у бухгалтера, а тот уже вам всякого предоставит.
Он допил чай и поднялся.
– Ну, я еду! Василий, вели подавать! – он взял фуражку и вышел.
Патмосов допил чай, взял палку и надел шляпу. В ту же минуту вернулся Василий.
– Ну, веди меня! – сказал ему Патмосов.
– Здесь вот и все! – указал Василий. – Сергея Петровича помещение и контора. Это – касса. Теперь новый артельщик, – он, не останавливаясь, провел Патмосова через комнату, – здесь передняя. Народ толчется, а это – выход. Одни двери!
Он вывел Патмосова на площадку лестницы.
Патмосов спустился, сосчитав четырнадцать ступеней, и остановился на нижней площадке, на которой были две двери направо и налево, кроме выхода на двор.
– А это куда?
– Здесь кухня, – сказал Василий, – только ее мы занимаем. Я и Михей, сторожа.
Он отворил дверь. Открылась огромная комната с плитой и русской печкой. По стенам стояли две кровати, подле кроватей – сундуки; у окна – большой сосновый стол и табуретки.
При входе Патмосова с табуретки встал и вынул изо рта трубку высокий, плечистый и бородатый мужчина с угрюмым лицом. Он нехотя поклонился Патмосову.
– Другой сторож, Михей! – пояснил Василий и сказал ему: – Иди наверх! Сейчас собираться станут, а я при них!
– Ладно, – лениво отозвался Михей.
– Вот и все. А на той стороне, – сказал Василий, – такая же огромадная комната. Была людская, а мы ее кладовой сделали.
Василий перешел на площадку лестницы и показал другую комнату. Она была действительно завалена всяким добром.
– Вот и весь дом! – заключил Василий.
– Отлично! – отозвался Патмосов, выходя на двор.
– С этой стороны двор, – показал Василий, – а с боков и сзади сад. Прекрасный сад! Пожалуйте!
Патмосов пошел за Василием.
Сад был действительно прекрасен. Густой, тенистый, он охватывал дом с трех сторон. В глубине сада стояла закрытая беседка.
– Хороший сад, – сказал Патмосов, возвращаясь назад и зорко осматривая дом.
– Лучший, можно сказать, в городе, – похвалился Василий.
– А это что? – вдруг спросил Патмосов, указывая палкой на маленькие окна в доме на уровне с землею. С переднего фасада таких не было.
Василий небрежно махнул рукою.
– Это? А это сухие погреба.
– Какие? – спросил Патмосов.
– Сухие! Это такие, что в них лед не кладут, а так, что в легком холоде держать надо. Варенья там, вино и прочая…