На другой день Батенин отправился в город и пропадал довольно долго. А на следующее утро Петрик был свидетелем загадочного разговора Кондратьева со страховым агентом. Павел Петрович уже надел плащ и, как видно, собрался в дорогу.
— Спасибо вам за гостеприимство, Дмитрий Гордеевич, — говорил он. — Думаю от вас перебраться. Не имею права злоупотреблять вашим доверием и ставить вас под удар.
— Я человек не пугливый, — сказал пчеловод. — И отлично понимаю, что вы ко мне не на дачу приехали отдыхать. Но вам известно лучше меня, что колчаковская власть неустойчива. Сегодня она есть, а завтра исчезнет, как мыльный пузырь. Короче говоря, если вам удобно здесь, живите сколько хотите. У меня вы в полной безопасности.
Разговор кончился тем, что Павел Петрович снял парусиновый плащ, вновь надел рабочую блузу и отправился на огород.
Теперь уже сомнений не было: Павел Петрович большевик, вроде Бориса Петровича. Петрик вспомнил, как Пирожников тщательно скрывал свою тайну и ни одним словом не обмолвился о ней. Парикмахерская ему была нужна для встречи с другими большевиками. Но где встречается Павел Петрович со своими товарищами?
Тайна Батенина скоро перестала быть тайной.
В воскресный день Петрик пошел собирать ягоды. Он ушел в горы версты за две и, ползая по траве, добрался до стога сена. Это был не совсем обычный стог: кто-то превратил его в шалаш.
В нем находились люди. Петрик услышал знакомый голос Чайкина:
— Я понимаю. Вы хотите привлечь обуховских коммунаров в организацию.
— Обязательно. Питерские рабочие — самый надежный народ.
Петрик потихоньку отполз от стога. Подслушивать чужие разговоры нехорошо. Он отошел подальше, опасаясь, как бы Павел Петрович не вышел и не заметил его.
— Если мне понадобится раньше вас увидеть, Карп Семенович, — сказал Батенин, — я пришлю к вам Петрика. Через него и будем поддерживать связь.
— А он не подкузьмит нас? Не забывайте его возраст. Ум ребячий.
— Я пригляделся. Мальчик надежный. У партизан побывал.
— Вам виднее, товарищ Батенин.
И Павел Петрович со спокойным сердцем через два дня отправил Петрика с поручением к обуховцу Чайкину, а еще через день — к наборщику в типографию Горлова. Поручения были простые: Батенин вызывал коммунистов-подпольщиков в «хижину дяди Тома».
Должно быть, Павел Петрович посоветовал Чайкину привлечь к такой же работе и Володю. Братья стали встречаться чаще.
Кондратьев, конечно, все видел, что творилось на его заимке с появлением страхового агента, но делал вид, что ничего не замечает. Действительно, человек он был не пугливый.
Однажды Володя примчался на заимку и принес сообщение от Карпа Семеныча:
— В Риддере уже две недели живут Захар и Дуня.
Павел Петрович просветлел:
— Ну, наконец-то! Скажешь Карпу Семенычу, что сегодня вечером к нему придет Петрик. Утром пусть он его отправит в Риддер.
Володя побежал домой, а после обеда Павел Петрович сказал Петрику наедине:
— К нам приехал товарищ Захар. Сейчас он в Риддере. Часов в семь ты пойдешь к Чайкину, и завтра утром он отправит тебя в Риддер. Карп Семеныч даст тебе адрес и научит, как и через кого найти товарища Захара. Сразу к нему ты не попадешь, он очень осторожен, за ним охотится контрразведка. Запомни его приметы. Он худощав, шея у него длинная и тонкая, а горло особенное: кадык сильно выделяется, когда он говорит. Лоб высокий, лицо узкое, нос большой и крючковатый. Мы его журавлем звали... Волосы светлые... Если приметы совпадут, значит, это он, можешь с ним говорить. Когда товарищ Захар тебя спросит, зачем ты приехал, скажи ему так: «Старик велел немедленно ехать в Усть-Каменогорск, а Дуне остаться в Риддере». Вот и все. Понял?
— Понял. Старик — это вы?
— Да, это я. Повтори, как скажешь?
— «Старик велел немедленно ехать в Усть-Каменогорск, а Дуне остаться в Риддере».
— Правильно.
И вот Петрик торопливо шагает знакомой дорогой в город. Он думает о таинственном товарище Захаре, похожем на журавля. Почему его ждал Павел Петрович? Почему он так обрадовался, когда узнал о его приезде в Риддер? И кто такая Дуня? Его дочка?
Чайкин ожидал Петрика, поминутно выглядывая из окна на улицу.
— Ну, что тебе сказал Павел Петрович? — с любопытством спросил он, когда они остались вдвоем.
— Он сказал, чтобы товарища Захара вызвать как можно скорее. А Дуня пусть останется в Риддере.
— В Риддере? Зря. Ну, ладно. Пусть остается.
— Пусть, — согласился Петрик. — Девчонок не надо.
— Теперь слушай внимательно, что я тебе скажу, и запоминай хорошенько, — сказал Карп Семенович. — Завтра утром в семь часов пойдет поезд в Риддер. Купишь билет и поедешь. Разыщешь Кандальную улицу, дом номер одиннадцать. Он принадлежит рудокопу Грошеву. У него во флигеле живет слесарь Демьяныч. Мы с ним на одном заводе в Питере работали. Он невысокого роста, верхних зубов спереди нет. Очки носит. Скажешь ему... Слушай внимательно, что скажешь...
— Я слушаю, Карп Семеныч!
— Скажешь ему, что усть-каменогорский мыловар требует долг. Тогда он тебе задаст вопрос: «Сколько?» Ты ему на это ответишь: «Сорок два рубля». Тут он поймет, что ты от меня пришел, и опасаться не станет. Это у нас условный пароль с ним. Только смотри, не перепутай, хорошенько запомни. После этого ты ему скажи, что тебя послали к товарищу Захару. И он тебя отведет к нему. А уж тому ты передашь, что тебе Павел Петрович поручил. Все понял?
— Все, — неуверенно ответил Петрик.
— Давай проверим. Павел Петрович доверил тебе очень важное дело. Выполнить его нужно аккуратно!
Петрик в Риддере
Рано утром, еще до восхода солнца, Карп Семенович разбудил Петрика и отправил его в путь.
От Усть-Каменогорска до Риддера в годы войны пленные австрийцы проложили узкоколейную железную дорогу. Построили они ее очень быстро и очень плохо. Владелец рудника англичанин Лесли Уркварт должен был снабжать русскую армию риддерским свинцом. За это он получал огромные деньги. Ему нужно было побольше вывезти смертоносного металла, а по какой дороге — хорошей или плохой — безразлично.
За три года узкоколейка пришла почти в полную негодность. Маленькие паровозики с трудом тащили небольшие вагончики с грузом или пассажирами. Поезда долго стояли на разъездах, а вагоны частенько сходили с рельсов. Тогда пассажиры дружными усилиями поднимали их.
Петрик ехал в открытом вагончике и любовался живописной алтайской природой. Поезд шел долиной реки Ульбы. Она шумела на валунах с левой стороны, а с правой — гранитной стеной возвышались горы. Они находились так близко от поезда, что, кажется, можно было дотянуться до них рукой.
До Риддера всего девяносто верст, а поезд это расстояние шел десять часов. На рудник Петрик добрался значительно позже, чем рассчитывал Карп Семеныч. Не сразу он разыскал дом рудокопа Грошева на Кандальной улице, а когда нашел, не смог попасть во двор. Громадный лохматый пес яростно метался за воротами. Петрик постучал в одно окошко, потом в другое, никто не ответил.
Не желая привлекать внимания соседей, мальчик решил пройтись по рудничному поселку. Он пошел по грязным улицам, где стояли шахтерские невзрачные лачужки, и через лужайку вышел к четырем нарядным двухэтажным особнякам, обнесенным затейливой невысокой оградой. Здесь было очень чисто, короткая уличка вымощена булыжником, дорожки в садиках посыпаны желтым ярким песком. Возле домов росли высокие кусты сирени и пламенели яркие шапки георгинов. Из открытого окна доносились звуки музыки. Кто-то играл на рояле.
Петрик заслушался и не заметил, как мимо него проехал рессорный экипаж на дутых шинах. Крупнотелый толстяк в светлом шерстяном костюме, белой фуражке и коричневых блестящих крагах легко спрыгнул на землю и неторопливой походкой направился к дому. Неожиданно увидев Петрика, он остановился и молча поманил его стэком.
Мальчик в нерешительности не знал, что делать. Толстяк продолжал настойчиво звать его к себе. И тогда Петрик решил подойти.