Все внимание Захара было сосредоточено на достижении одной цели: быстрее пробиться в Долгую деревню. Он забыл, что в крепости остались арестованные солдаты местной команды. А может быть, и помнил, но слишком понадеялся на крепкие тюремные запоры и на Алигомжу, которому доверил ключи.
Среди заключенных, не примкнувших к восстанию и добровольно вернувшихся за решетку, нашлись два предателя, и этого оказалось достаточным, чтобы погубить с таким успехом начатое восстание. Желая выслужиться перед белыми и получить прощение, они в суматохе убили Алигомжу и завладели ключами. Остатки оружия и патронов, не уместившиеся на подводах, быстро попали в их руки.
И вот в решающий момент боя позади восставших, словно из-под земли, выросли солдаты местной команды во главе с капитаном. Они били в спину восставшим с короткого расстояния, почти без промаха. Десятки трупов покрыли землю. Ползая по ней, громко стонали раненые, посылая проклятья предателям.
Петрик увидел, как упал Захар. Он бросился к нему, и это движение спасло Петрику жизнь. Пули просвистели над его головой.
— Нога, — простонал Захар, пытаясь подняться и хватая Петрика за рукав.
Кто-то рядом закричал громовым голосом, покрывая шум и стоны раненых.
— Командир убит! Слушай...
Откуда-то сбоку вылетели на лошадях чубатые казаки с пиками и шашками наголо.
Ряды повстанцев дрогнули, каждый понял: все кончено.
— Беги! — закричал Чайкин Петрику, и тот, обезумев от ужаса, кинулся вдогонку за Карпом Семенычем. Мальчик увидел впереди сапожника Тиунова. Ферапонт Иванович бежал спотыкаясь, но так быстро, как никогда еще в своей жизни не бегал.
Иртыш был спокоен и прекрасен в этот солнечный день. Зеркальная гладь реки сулила надежду на спасение. За спиной гремели выстрелы, а впереди была жизнь. Несколько человек не успели достигнуть Иртыша, их скосили пули черных гусар. Петрик, подражая Чайкину, бежал зигзагами. Подбегая к реке, он сорвал на ходу с себя рубашку и с размаху нырнул в воду. Мальчик не видел, как вслед за ним кинулись в Иртыш Чайкин и Ферапонт Иванович.
С берега продолжали палить солдаты. Мальчик увидел, как исчез неведомый пловец, не успевший отплыть подальше от берега. Набрав полную грудь воздуха, Петрик поспешил снова скрыться под водой. Когда он вынырнул, солдат на берегу не было. Петрик обрадовался, увидев с одной стороны от себя Ферапонта Ивановича, а с другой Чайкина. Быстрое течение понесло их вниз по реке. Петрик поспешил сбросить штаны — голому значительно легче плыть.
Страх постепенно проходил. Почувствовав себя в безопасности, мальчик оглядывался по сторонам. Он насчитал на поверхности воды шесть голов. Неужели спаслось всего семь человек? Ему снова стало страшно. Раненый товарищ Захар остался. Они его теперь убьют.
Тиунов плыл, тяжело отдуваясь, неподалеку. Петрик крикнул:
— Ферапонт Иваныч, скидайте с себя все! Легче будет.
Сапожник последовал разумному совету, но он никак не мог разуться в воде. Мальчик стянул с Тиунова сапоги. Кое-как освободил его от брюк.
— Спасибо, Петенька! — поблагодарил сапожник. — Бог даст, не потонем.
Сберегая силы, Петрик плыл на спине, скрестив руки на груди и работая только ногами. Тиунов не умел отдыхать на воде и устал раньше своих товарищей.
Течение несло пловцов по самой середине реки. Скрылось из вида выбеленное здание крепости, исчезла и высокая колокольня собора. Левый берег, где тянулись казачьи земли, был пустынен. На правом берету показалась ветряная мельница и низкие украинские мазанки под громадными шапками соломенных крыш. Что за люди живут в этом селе? Можно ли им верить и искать у них убежища от врагов? Нет, сейчас лучше надеяться только на свои силы.
Петрик плыл и частенько оглядывался. Он хорошо помнил, что на поверхности воды виднелось шесть голов. Почему же сейчас осталось только пять? Где шестой пловец? Неужели он так далеко отстал?
А спустя некоторое время Петрик насчитал только четыре головы.
Громко каркая, пролетела над Иртышом «воронья свадьба».
Тиунов тоже терял последние силы. Он начал отставать. И вдруг закричал страшным голосом:
— То-ну-у-у! Спа-а-си-те!
Петрик кинулся было к Ферапонту Ивановичу, но Чайкин предостерегающе закричал:
— Не давай ему хвататься за себя! Утянет...
Сердце Петрика разрывалось на части. Он видел много смертей в эту страшную ночь, но ни одна из них не казалась ему такой ужасной, как гибель сапожника. Ферапонт Иванович уже скрылся под водой, а в ушах мальчика все еще продолжал звенеть его предсмертный вопль.
Теперь только два пловца остались на поверхности воды — Петрик и Чайкин.
Солнце шло к закату. Под лучами его зарозовела спокойная гладь Иртыша. Скрылась из глаз ветряная мельница и село украинских новоселов. Вновь потянулись пустынные берега.
Петрик думал о потонувшем Ферапонте Ивановиче, вспоминая тюремную сапожную мастерскую и товарища Захара.
И вдруг Чайкин радостно закричал:
— Бревно!...
Петрик повернул голову. Длинное сосновое бревно, тихо колыхаясь, плыло по течению, то исчезая в воде, то вновь появляясь. Широко раскрытыми глазами, словно не веря, Петрик смотрел на него. Он скривил рот, хотел что-то сказать, но вместо слов из груди его вырвались рыдания.
Где Петрик?
Стрельба на Ульбе вызвала тревогу и смятение в городе. Ходил слух, будто ночью прибыли на пароходе триста красноармейцев и захватили крепость. Все ожидали появления на городских улицах вооруженных большевиков из тюрьмы.
Анненковцы, вернувшись на пароходе, готовились к обороне и рассылали нарочных в казачьи станицы, умоляя о помощи. Перепуганный насмерть управляющий уездом Данилов дрожащей рукой переписывал шифрованную телеграмму в Семипалатинск:
«Красные проникли в крепость, освободили арестованных большевиков и заняли ее. Местная команда обезоружена, находится в крепостной гауптвахте. Арестован командный состав и комендант крепости Познанский. Винтовки и патроны в крепости захвачены красными.
В нашем распоряжении находятся: второй казачий дивизион, имеющий семьдесят человек, до шестидесяти человек милиционеров и добровольцев. К шести часам утра в боевой линии насчитывалось сто тридцать винтовок, что дало возможность развернуться местами в цепь».
Паника в городе увеличивалась. Из уст в уста передавали самую последнюю новость: над Бабкиной мельницей взлетела сигнальная ракета. С часу на час красные займут город.
Купцы, стремясь всей душой помочь начальству, выкатывали на улицы бочки с вином и угощали добровольцев, готовых принять участие в борьбе с восставшими большевиками. Дальновидные золотопромышленники держали наготове запряженных лошадей и, не теряя времени, закапывали в землю сокровища.
Когда из окрестных деревень стали возвращаться агитаторы-коммунисты с вестями о том, что крестьяне побоялись прийти на помощь восставшим, Павел Петрович приуныл. А когда он узнал об окружении крепости черными гусарами и казаками, понял, что восстание обречено. Если повстанцы продержатся за крепостным валом хотя бы сутки, то на вторые Анненков пришлет из Семипалатинска артиллерию.
Во что бы то ни стало надо сохранить остатки партийной организации.
— Восстание не удалось. Нашим товарищам мы не могли помочь. Бессмысленные жертвы партии не нужны. Важно сохранить сейчас крепкое ядро коммунистов, чтобы завтра же начать подготовку нового восстания. Всем большевикам следует немедленно покинуть город. Хотя бы на несколько дней. Уезжайте подальше, — говорил он своим товарищам.
— А вы?
— Мне придется остаться поблизости. Всем нельзя уходить. Когда сложится более благоприятная обстановка, я вызову вас. А сейчас не теряйте ни минуты. Важно не попасть в лапы врагов в эти горячие часы.
Павел Петрович с Володей отправились на кондратьевскую заимку, чтобы прожить опасные дни в «хижине дяди Тома». Они ночевали в стогу, зарывшись в сено.