Батенин тихо лежал с открытыми глазами. Володя тоже не мог заснуть: он думал о брате: что сталось с ним, где он, жив ли?
Ночью Петрик не появился. Володя смотрел на Павла Петровича вопросительными глазами, и было в этом взгляде что-то такое, от чего Батенину было не по себе.
Целый день Володя глядел на дорогу в тайной надежде увидеть Петрика. Но наступил вечер — брат не появлялся. И вторую ночь Володя почти не спал. Батенин слышал, как он потихоньку плакал.
А утром в «хижину дяди Тома» пришел пчеловод Кондратьев, принес пищу и рассказал последние новости.
— Сам Анненков приехал на «Монголе» в Усть-Каменогорск. Будет чинить суд и расправу лично. Только непонятно, над кем? В крепости, говорят, уцелели только те, кто в восстании никакого участия не принимал. Их судить как будто не за что, вины за ними нет. Но он осудит... Народ трепещет.
— Кто вам сказал об этом? — спросил Батенин.
— А мой гость, Федор Афанасьевич Гусев. Он к нему с визитом ходил.
— К Анненкову?
— Представьте. Просил взять его с собой до Семипалатинска. Везет мед в подарок Колчаку.
— Ну, и как же его этот разбойник принял?
— С распростертыми объятиями. Анненков — монархист до мозга костей. Ему по душе, что алтайский мужик способен на верноподданнический поступок. Тут ведь какая связь есть. Федор Афанасьевич двум царям мед возил в своей жизни. Атаман учел политику и пообещал взять на пароход. В сегодняшней газете об этом напечатано. Я для вас ее захватил. Тут и про мятеж в тюрьме есть. Полюбопытствуйте.
Дмитрий Гордеевич достал из кармана «Усть-Каменогорскую жизнь», Павел Петрович схватил помятую газету, напечатанную на желтой оберточной бумаге, и жадными глазами впился в заметку о восстании.
МЯТЕЖ В КРЕПОСТНОЙ ТЮРЬМЕ ЛИКВИДИРОВАН
В ночь с 29 на 30 июля в крепостной тюрьме группа большевиков обезоружила тюремных надзирателей и открыла камеры. Шестьсот заключенных вышло на крепостной двор, но подавляющее большинство, повинуясь трезвому голосу благоразумия, сразу же вернулось обратно, не желая принимать участия в авантюре, заранее обреченной на провал. Двести шестьдесят большевиков взломали двери оружейного склада, расхитили винтовки и подняли вооруженный мятеж. Для подавления его в скором времени явились казаки из станицы Меновной, а также черные гусары атамана Анненкова. Мятежники поначалу оказали сильное сопротивление, но к концу дня были почти полностью уничтожены. По имеющимся сведениям главным руководителем мятежа является большевик, партийная кличка которого — «Захар». Ему не удалось скрыться из-за тяжелого ранения. Он будет предан военно-полевому суду.
Строчки прыгали перед глазами Батенина. Чтобы скрыть волнение, он прочитал и вторую заметку, плохо понимая ее содержание.
ЩЕДРЫЙ ДАР АЛТАЙСКОГО ПЧЕЛОВОДА Ф. А. ГУСЕВА
Кому на Алтае не известно имя 90-летнего маститого старца Федора Афанасьевича Гусева! Знаменитый пчеловод, обладатель девяти крупных пасек на реке Убе, прославился тем, что в 1881 году подарил тысячу пудов меду императору Александру Третьему, а в 1905 году — то же количество Николаю Второму. Сейчас пасечник-патриот, продолжая славную традицию, приготовил щедрый дар Верховному Правителю адмиралу А. В. Колчаку — пятьсот пудов меда, который он лично повезет в Омск на пароходе «Монгол».
Павел Петрович отложил газету. Володя увидел, как сразу изменилось его лицо: оно осунулось и побледнело. Руки Батенина дрожали. Он с трудом развязал кисет и долго не мог насыпать табак в свою трубочку. Кондратьев внимательно смотрел на него. Пчеловод не знал о близкой связи Батенина с Захаром, он подумал, что Павел Петрович опасается за свою судьбу. Желая успокоить его, Дмитрий Гордеич предложил:
— Завтра, Павел Петрович, я вас переправлю в горы вместе с Володей. Не стоит рисковать. Живем на белом свете один раз, а делать вам здесь, насколько я понимаю, нечего.
Не успел Батенин открыть рот, как Володя прерывающимся голосом сказал:
— Мне есть что делать: я Петрика должен найти! — и зарыдал от горя.
Батенин погладил Володю по плечу:
— Мы вместе будем его искать, милый. Чуть-чуть успокоится все, и мы с тобой примем меры. Поверь мне, ничего страшного с ним не случилось.
Кондратьев скоро ушел.
Володя вспоминал день отъезда из Киштовки, когда они сели в теплушку к солдатам и поехали искать пропавшего Борю. С тех пор прошло семнадцать месяцев. Сколько пришлось пережить за это время! В памяти его вставали картины прошлого. Вот бесконечные коридоры Наробраза, сотни комнат с номерками на белых дверях... Петрик разговаривает с Верой Сергеевной — она им помогла найти Борин след. Живо вспомнилась Казанская улица, железная тумба, на которой сидел Петрик, и два обуховских коммунара. А потом эшелон питерских рабочих, добряк Гордиенко. И водопроводчик вспомнился, оказавшийся капитаном Куровым... И тетя в брюках! Кто бы мог догадаться, что Борис Петрович переоденется в платье сестры милосердия. А потом он будет парикмахером... Неужели Петрик погиб?
А рядом с Володей лежал Павел Петрович Батенин и думал о Захаре.
...На другой день Дмитрий Гордеевич съездил в город к знакомому священнику, служившему в крепостной церкви. Священник навел справки у нового коменданта и под величайшим секретом сообщил, что в списках убитых и раненых малолетний заключенный Петр Грисюк не значится. Эту новость пчеловод в тот же день сообщил Павлу Петровичу и Володе. Петрик жив! От этой мысли Володя ощутил великую радость.
«А вдруг он обманывает?» — мелькнуло в голове.
Но Дмитрий Гордеевич смотрел прямо в глаза, лицо его тоже светилось радостью. И Володя поверил.
Володя попадает на пароход
Пароход «Монгол» стоял под парами, готовый в любую минуту отплыть в Семипалатинск. На берегу, возле Верхней пристани, толпился народ. Обыватели, радуясь, что атаман Анненков пробыл в городе лишь четыре дня и расстрелял всего-навсего тридцать два человека, пришли проводить его с букетами цветов. Но цветы многим служили для маскировки. Люди хотели увидеть не Анненкова, а большевика, руководившего восстанием в крепостной тюрьме. О нем уже ходили легенды. Уверяли даже, что под именем «Товарища Захара» скрывается не кто иной, как сам Ленин. И скорее всего именно этот слух привлек на берег Иртыша тысячную толпу.
Павел Петрович и Володя приехали на пристань вместе с пчеловодом Кондратьевым и кержаками Гусевыми. На всякий случай Батенин надел очки и вместо своей полотняной фуражки надвинул на лоб широкополую шляпу Дмитрия Гордеевича.
Мефодий Гусев и Кондратьев пошли в контору проверить, погрузили на пароход бадьи с медом или нет, а Володя остался с Батениным и Федором Афанасьевичем.
Мальчик разглядывал огромную толпу зевак. Его ничто не интересовало. Все его мысли были о Петрике. Он никак не мог понять: если Петрик жив, почему он не прибежит на заимку?
Толпа вдруг заволновалась и пришла в движение.
— Ведут! Ведут!
По набережной ехали конвоиры на лошадях. Они гарцевали, сверкая обнаженными саблями. Арестованных было трудно разглядеть. Люди живым потоком хлынули на дорогу, но офицер, пришпорив коня, преградил путь. Толпа расступилась, образовав широкий проход. И тогда все увидели пленников. Двое арестантов вели под руки Захара: он не мог сам идти.
Толпа молчала. Стало так тихо, что Володя услышал чириканье воробья на крыше пристанского склада. Страшный вид избитых, замученных арестантов заставил содрогнуться даже самые черствые сердца. Многие опустили глаза. Женщины потихоньку вытирали слезы.
Арестанты с трудом передвигали ноги, но на их лицах не было страха. Все молчали. И только один из них, сильно заросший, в длиннополой рясе, замыкавший шествие, бил себя в грудь и восклицал громким голосом:
— Невинен! Невинен!
Володя узнал своего соратника по отделу агитации в штабе Избышева и вновь вспомнил Петрика.