— Конечно! Здесь все иное… Здесь есть родственный мне дух, который хочет перейти в мое тело. В вашем доме царит гармония. Инструменты настроены на один тон. И я, так сказать, остаюсь самим собой.
— Теперь вы не устали?
— Нет, только чуть–чуть. Мне хотелось бы немного посидеть и отдохнуть… Здесь все дышит миром…
— Может быть, вам чего–нибудь хочется? Чаю? Или еще чего–нибудь?
— О нет, спасибо, спасибо… Мое тело получило все, в чем оно нуждается. Ах, как это освежает! Организм мой так истощен, что потребность в материальной пище у меня сильнее, чем у других людей. Но здесь эта пища была предоставлена мне в изобилии. Это укрепляет. Вы превосходно готовите, фру Амстед!
— В самом деле? Очень рада. Да я и старалась.
В столовой бьют часы. Медленно и торжественно. Одиннадцать ударов.
— Поздно уже. Но здесь так хорошо. Такой мир… От этого легко на душе…
— Отдыхайте, отдыхайте. Сколько хотите. Будьте как дома. Я вам бесконечно обязана. Вам и ему…
— Вы никогда не думаете о будущем, фру Амстед? — Он берет ее руку в свою и рассматривает линии ладони.
— Не знаю. Разве вы умеете предсказывать будущее?
— Я мог бы многое сказать вам… Вы будете опять счастливы. Уже здесь, на земле. Очень, очень счастливы. Вы переплывете через большую воду. И будете любить. Чистой незапятнанной любовью…
Он подается вперед и впивается глазами в ее руку, испещренную тонкими линиями. В комнате так тихо…
И вдруг их словно поражает удар тока. В тишину врывается резкий пронзительный звонок; оба испуганно вздрагивают.
Фру Амстед поднимается и идет к телефону.
— Что бы это могло быть? В такой поздний час? О, мне прямо жутко… Только бы с Лейфом ничего не случилось… Я так беспокоюсь за него с тех пор, как он в интернате… Ах, не следовало бы разлучаться матери с ребенком, но при таких обстоятельствах это необходимо… Да, да… Алло! Кто? Что вы говорите! Полиция?
Ольсен с тревогой посматривает на фру Амстед. Он поднимается и из скромности переходит в другую комнату. Но прислушивается внимательно и настороженно.
— Жив? Я это знаю. Конечно, он жив. Ведь смерти нет. Что вы говорите? Мой муж? В Северной Зеландии? Арестован в Северной Зеландии?.. Жил под чужим именем? Но… Но… Да что ж это такое?.. Боже мой, что вы такое говорите? Ах, помогите мне… Ольсен! Ольсен!.. Вы слышите?.. Помогите… Случилось нечто ужасное!..
Она роняет трубку и бежит к Ольсену. Но его уже нет в комнате. Она слышит крадущиеся шаги в коридоре. Потом хлопает входная дверь. Медиум Эйнер Ольсен дал тягу.
45
Теодору Амстеду предоставили не очень–то много времени для отдыха после того, как он прокатился в автомобиле через Северную Зеландию.
В полиции ему учинили подробный допрос. В его деле осталось много невыясненного. Почти год его выслеживали. И вот теперь, когда его, наконец, накрыли, надо получить у него сведения, которые пролили бы свет на это темное и загадочное дело.
Амстед и не помышляет что–либо скрывать. Он привык отвечать на вопросы. Он сдал так много экзаменов, что привык отвечать без запинки, когда его о чем–либо спрашивают.
Но он не все может объяснить, хотя и был бы рад сделать это. Многое осталось загадкой и для него. В его деле сыграли роль происшествия и случайные обстоятельства, в которых он и сам еще как следует не разобрался. Все это не так–то просто и вовсе не так тщательно продумано и подготовлено, как предполагает полиция.
— Чего ради вы это сделали? Почему хотели исчезнуть? Зачем вам понадобилось инсценировать самоубийство?
Нелегко на это ответить. Повидимому, в нем просто- напросто заговорила жажда свободы, которая вдруг прорвалась при благоприятном стечении обстоятельств. Ему захотелось хоть раз в жизни принять самостоятельное решение. Захотелось распоряжаться самим собой, своим временем, своей одеждой и едой. Но нелегко все это объяснить полиции.
— Вы были несчастны в браке?
— Что вы! Вполне счастлив!
— Не может быть. Не покидают же свою жену, когда счастливо живут с ней.
— Конечно, нет!
— Значит, вы были влюблены в другую? У вас была связь с какой–нибудь женщиной?
— Нет! Нет! Для меня не существовало никого, кроме жены.
— Но ведь полиция обнаружила стихотворение, посвященное одной девушке, продавщице из киоска. Его нашли при обыске в вашей квартире на улице Херлуф–Троллес- гаде. Как вы это объясните?
— Это же было так давно. Просто юношеское увлечение. Это не имеет никакого значения. Ни малейшего!
— Как фамилия этой женщины?
На этот вопрос он не может ответить. Зачем причинять неприятности ни в чем не повинной продавщице из киоска? Да он и не помнит ее фамилии.