Вспомнилась история любви между Мирой и Борей. Грустная и несчастная. Им не дадут быть вместе.
- Мой возлюбленный.
- Муж?
Я помотала головой.
- Он из знатных. Но нам не суждено быть вместе, ведь родители не дали нам своего благословения. А потом меня замуж выдали.
- От мужа прячешься?
- Нет, что вы. Но он хороший человек. Не хочется его подводить. Ищет меня, небось. Может уж думает, что нет меня на белом свете.
И так мне его - несуществующего мужа - жалко стало. Аж слёзы на глаза выступили. Хотя, существующего...
- Как мужа-то звать?
Попала! Что же придумать?
- Дэр, - ответила я.
- А полностью?
И что он пристал! Но решила ответить.
- Искандер.
- Необычное имя. Думаю, если поспрашиваем, можем найти его. А тебя?
Услышала едва различимый шёпот, словно шелест листьев. Прислушалась. Оксана.
У меня глюки что ли? Я что - слышу, как ветер разговаривает?
- Оксана, - повторила за ветром.
Бодрствовала я недолго, до какого-то питья, после которого глаза стали слипаться.
Проснулась от того, что мои волосы теребят. Открыла глаза.
- Оставьте мои волосы в покое, - попросила я.
- Тогда придётся отрезать их, - ответила Оляна.
- Почему?
- Потому что путаются. Уже и так колтуны на голове. Что выбираешь? - в её голосе сквозила издёвка. И за что она меня невзлюбила?
- Я сама, - попыталась сесть.
- Ну попробуй, - не стала знахарка возражать.
Мне помогли сесть, в руку вложили гребень, показавшийся для меня слишком тяжёлым. Я один раз провела по распущенным волосам. На большее сил не хватило.
- Ну что, - усмехнулась Оляна, - состригаем?
- Нет.
- Тогда, Молчун, продолжай, - сказала она. Мне продолжили теребить волосы. Это было даже приятно, но сама мысль, что чужой мужчина меня расчёсывает, вводила меня в состояние неприязни этой процедуры.
- Где все? - спросила я, закрывая глаза.
Не знаю, почему решила, что кроме этих двоих никого больше нет.
- Ушли в город.
- Зачем?
- Добывать еду.
- Как? - продолжала задавать вопросы.
Что-то я сомневалась в том, что они музыкальным талантом это делают.
- Ты ему нравишься, - сменила тему Оляна.
- Кому? - это про Молчуна она что ли?
- Баяну.
Ревнует значит?
- Прости, - тихо ответила я. - Я не хочу вставать между вами.
- Скажи ещё, что не очарована его голосом.
Голос хорош, но чтобы я фанатела от него... такого нет, однозначно.
- Мне больше гусли нравятся, - и я не лукавила. Рука, причёсывающая меня, замерла. - Но у меня есть муж, так что я вам всем признательна, но не более того.
- Чем платить будешь? - спросила Оляна.
- Если надо, отработаю голосом.
- Ладно, - смягчилась Оляна.
Я пыталась расспросить про их житьё-бытьё, но знахарка была неразговорчива, а Молчун - немой? Что-то я сомневалась в этом. Ну да ладно. Раз говорить со мной не желали, я решила потренироваться в пении.
Мужчина играл на гуслях, а я пела. Слышала, где ошибалась. Исправлялась, пела заново. Слова мне подсказывала Оляна. Иногда она напевала какой-то мотив, который подхватывал Молчун. Вот у неё был идеальный слух. И знала она много песен.
Я больше слушала, чем пела сама. Да и сил было немного.
К вечеру вернулись Баян и Шумило, с мешком, откуда доставали разные лакомства, в том числе и вино. Мне вот только пьяной компании и не хватает. Молчун сидел рядом, отделяя меня от Баяна. Пели пьяные песни до глубокой ночи, все, кроме меня и Молчуна. Правда немой?
Я уже задремала, когда рядом хрустнула ветка. Кто-то шёл ко мне, вот только в темноте я могла различить лишь огонь, который внезапно кто-то загородил.
"Род, прошу, защити," - воззвала мысленно к Всевышнему.
Ветер овеял лицо, послышался удар, потом звук падающего тела, и пьяная ругань Баяна. Ещё гулкий звук, и всё стихло. Лишь сверчки продолжали пели свою песню. Я долго не могла уснуть, разные мысли лезли в голову. Хотелось убежать, да куда мне с моими-то глазами. Но страх не отпускал.
- Молчун, - позвала едва слышно. Из всей честной компании я доверяла почему-то только ему.
На плечо опустилась рука, а потом он лёг рядом и прижал к себе. Ещё и по волосам погладил, успокаивая.
Страх отступил, дыхание выровнялось. Сон стал одолевать меня. Разбудил меня вновь хруст ветки. Я вздрогнула. Но знакомая рука погладила по головке, после чего ощутила прохладу там, где недавно согревало тело Молчуна.
Он двигался бесшумно. На этот раз я уже не слышала ни ударов, ни ветерка, ни хруста веток под ногами. Но и спать я больше не могла.
Не люблю беспомощность. А сейчас я себя ненавидела. Только бы не раскиснуть. Алекс, зараза, ну что тебе стоило извиниться за своё поведение? И не была б я тут, во всей этой шайке. Вот, вроде бы, должна быть признательна им, а нет этого. Я жить хочу, полноценно, а не влача жалкое существование инвалида. Как они через это проходят? Наверное, очень сильны духом. Что если зрение никогда не вернётся? И я застряла здесь, где нет никого родного, нет моего супруга, к которому сейчас испытывала лишь раздражение, что его нет рядом.
Слёзы уже готовы были потечь, как на голову опустилась рука, погладила меня, успокоила. Капельки всё же сорвались. Проложили дорожки. Сильная рука притянула к своей груди, прижала. Я всхлипнула. Сейчас я была очень уязвима, и воспользоваться моим состоянием было бы проще всего. Вот только Молчун был другом, хорошим другом. Хотелось выплакаться, рассказать ему. Но нельзя. А ещё я всё ждала, когда же он заговорит, пусть шёпотом, но скажет что-то, что мне не показалось. Надежды были напрасны.
Снился мне Алекс. Он ни слова не говорил, но глядел на меня осуждающе. Мол, не послушалась, ушла, и что теперь? Он ведь защиту предлагал, зачем тогда женились? И не сказал того, что я хотела услышать. А взгляд его говорил, что виноватым себя он не ощущает и просить прощение не будет.
Разбудил меня удар в барабан. Я бы подскочила, если б меня не удержали сильные руки.
- Сливки собираешь, - услышала осуждающий голос Баяна.
С кем это он? И тут дошло, что Молчуну. Значит, не показалось, приходил к беспомощной девушке ночью.
Я совершенно не выспалась, глаза казались больными, поэтому их даже открывать не пыталась.
- Ладно, собирайтесь, пойдём в город. Нас пригласили дать представление у главы города. У нас два часа, чтобы подготовить представление. Так что быстро умываться, завтракать. Надеюсь, что Оксана уже на ногах.
Моего мнения не спрашивали. Просто сказали, что я должна буду исполнить. Все были заняты отрабатыванием своих номеров. Шумило играл на барабане или каком-то ударном инструменте, отбивающем ритм. Баян руководил всем и был солистом. Ну а я должна была петь свою песню, иногда подпевать, и один раз вместе с ним по очереди и вместе. Благо, стоять меня не заставляли, но, выступая, сразу предупредили, я должна буду стоять. Просто потому что сидеть в присутствии господ нельзя, разве что они сами разрешат.
Класс!
Перед самым выходом меня отозвал Баян.
- Прынцесса, слушай внимательно. Не знаю, как выйдет, но если вдруг тебя захотят оставить себе, не вздумай взбрыкнуть. Поняла?
- Что значит оставить себе?
- Приглянёшься кому из знатных господ. Потому что в случае неповиновения нас всех ждёт смертная казнь. В обычное время - рудники, но сейчас об этом не может быть и речи. А тебя всё равно оставят себе.
- Тогда почему бы вам не оставить меня тут? Или где-то в городе. Может в храм отведёте? - с надеждой спросила я.
- Не выйдет. Я уже обещал изюминку в виде девушки с прекрасным голосом. И поверь, удрать не получится. Мне уже оплатили едой и золотом наше выступление. Нас найдут везде.
- А Оляна?
- Оляна? Смеёшься? Она девушка красивая, - на этом месте Баян рассмеялся, - но её разве что в зверинце как диковинку показывать. А, ты ж у нас не зрячая. Оляна девушка с хорошими знаниями и неплохо может танцевать, но она карлица, с заячьей губой.