Волк оторвался от своего занятия и снова доверился человеку, протянув ему лапу. Ощупав её, Ниэль сделал вывод:
– Кровь идёт. Так ты далеко не убежишь, твои же собратья тебя убьют, нужно остановить кровотечение, – обернувшись к сестре, позвал: – Далия, дай мне какой-нибудь лоскут.
Девушка, до этого сидевшая зажмурившись, открыла глаза и облегченно вздохнула – брат жив! Тут же поспешно задрала подол юбки и оторвала длинную полосу от нижней рубашки. Подобравшись к брату, вложила её ему в руку.
– Спасибо, милая.
Быстро перевязав лапу, Ниэль облегчённо выдохнул:
– Всё, теперь лежать, чтобы рана затянулась.
– Братец, – вставила слово Далия, – как только мы уйдем, его убьют, слышишь, как воют волки.
– Да, слышу, – кивнул Слепой, – но нам нужно идти, если мы не доберёмся до жилья и пищи, то сами погибнем.
Погладив сидящего рядом волка по голове, юноша вздохнул:
– Нам нужно идти, белый великан, ты уж прости, что не остаёмся с тобой.
Волк тихо заскулил и лизнул руку человека, потом поднялся на лапы и поковылял куда-то по тропе.
– Ниэль, волк уходит, – растерялась Далия. – Куда же он пойдёт, один и раненый?
Слепой прислушивался к удаляющимся шагам, а потом отрицательно покачал головой:
– Нет, он не ушёл, он возвращается.
И действительно, зверь уже ковылял обратно, неся что-то в зубах. Приблизившись, сел и положил перед собой замёрзшую тушку зайца.
– Братец, мясо! – изумленно воскликнула Далия.
– Что?! – вскинулся Слепой. – Ты принёс нам еду?
Волк носом пододвинул тушку к самым ногам человека.
– Ниэль, – Далия не сводила голодного взгляда с убитого зайца, – а это выход. Мы можем задержаться здесь на сутки, пока у волка не затянется рана. Съедим его подарок, и у нас будут силы идти дальше.
– Верно, сестричка, – кивнул юноша, – так и сделаем.
Пока девушка занималась с так неожиданно свалившейся на них добычей, Слепой гладил лежащего рядом волка и тихо с ним разговаривал, а тот терпеливо сносил прикосновения человеческой руки к себе и, прикрыв глаза, следил за работой женщины. В памяти вставали картины прошлого.
Снег всегда был одиночкой, с тех самых пор, как умер его хозяин – старик, подобравший его волчонком, сбежавшим от охотников. Время, проведённое с человеком, запомнилось, как один длинный солнечный день. Старик жил одиноко, вдали от людей, поэтому им двоим никто не мешал. За неимением собеседника человек разговаривал с волком.
Тогда молодой зверь узнал, что ему дали имя Снег. А ещё он научился понимать человеческую речь, не всю, конечно, но основное понимал, заодно уяснил себе и повадки человека, его привычки, настроение. Старик был добрым, никогда не кричал и не бил Снега, только посмеивался и слегка трепал за загривок, если заставал за чем-то запретным.
Потом старик уснул. Навсегда. Снег долго плакал и звал своего хозяина, но тот так и не проснулся. Пришли люди и закопали старика в землю. Волк пришел ночью и разрыл лапами могилу. Люди прогнали волка и вновь насыпали холм – волк снова разрыл. Так продолжалось несколько раз, пока люди не привели собак и не спустили их на Снега. Волк убежал, оставив после себя тела разорванных животных.
Долго Снег скитался в одиночестве, хотел прибиться к стае, но не понравился волчице, и его прогнали. Больше не предпринимал попыток обрести семью, просто жил. И вот вчера его угораздило зайти на чужую территорию. А все из-за голода – увидел тушку зайца и не удержался. Можно было сразу догадаться, что это ловушка, зайцы просто так на дороге не валяются, но, видно, голод помутил рассудок, раз сам полез в капкан.
Только ухватил зубами добычу, как раздался свист, и левую лапу как кувалдой ударило – самострел, – хорошо хоть не в грудь угодило. Бежать со стрелой в лапе было немыслимо, и Снег легко отгрыз хрупкое дерево. Подхватив тушку, заковылял прочь, только капли крови да следы в глубоком снегу отмечали его путь.
Съесть зайца он так и не успел: почуяв запах крови и добычи, за ним увязалась погоня. Изнемогая от боли и усталости, белый волк бежал, и вот, когда было уже темно, он увидел на краю леса огонь. Подкравшись поближе, разглядел спящих людей, пахли они довольно мирно – человеческим жильём, потом и молоком.
Прикопав тушку зайца в снегу, волк тихо подкрался и лёг на большую ветку ели, валявшуюся неподалеку от костра. Сквозь сон Снег слышал, как неподалеку бродили волки, гнавшиеся за ним столько времени, но он не боялся их – знал, что пока горит огонь, его лесные сородичи сюда не сунутся.
========== Глава 3. ==========
– Братец, готово.
Далия протянула Ниэлю остро заточенную короткую ветку с нанизанными на неё кусками готового мяса.
– Спасибо, – принял угощение юноша.
Снегу тоже немного досталось – обрезки и кости, а ещё несколько жареных кусочков, что Слепой снял со своего «вертела». Кроме волка, мгновенно проглотившего еду, остальные ели очень медленно, тщательно пережёвывая жёсткое мясо.
– Ты всё зажарила? – поинтересовался Ниэль.
– Нет, немного оставила на завтра, – ответила Далия.
– Правильно, впереди длинный переход, и нам понадобится еда, – кивнул юноша и подвёл итог: – Что ж, тогда, раз мы ещё будем здесь ночевать, нужно припасти дров.
Оставив волка возле костра, близнецы пошли в лес искать ещё сухостой. Зверей они не боялись – те днём не нападали, – поэтому спокойно облазили весь участок леса и приволокли-таки ещё пару тонких сухих деревьев. Без сил повалившись на лапник, отдышались, а затем стали заготавливать топливо на ночь.
Не имея топора, брат с сестрой ломали ветки руками и складывали в кучу. Когда закончили, уже стемнело и пора было готовиться ко сну. За неимением хоть какой-нибудь посуды, чтобы вскипятить воду, вновь ограничились снегом и сразу полезли под тулупчик.
Вскоре Далия уже крепко спала, сжавшись под боком у брата. Спал на лапнике Снег, вздрагивая во сне и шевеля ушами. Один Ниэль смотрел в вечную темноту: ни одного проблеска за столько лет, кромешная тьма, а ведь он хорошо помнил, каким был мир до того рокового случая, помнил лица отца, матери, старших братьев – тогда еще неженатых, – и никак не мог связать воедино те далёкие лица с голосами, прозвучавшими вчера смертным приговором для них с сестрой.
Это родные не знали, в каком положении оказалась Далия, а то бы ещё раньше их выгнали: три лишних едока – это уже чересчур для такой большой семьи. Умом Ниэль понимал отца, но сердце отказывалось принимать жестокую правду. Юноша верил, что выход можно найти всегда, но он плохо себе представлял, что их ждёт возле крепости. Вполне может случиться, что их просто не пустят внутрь, и придется принимать смерть под самими стенами.
Голова думала, а сердце противилось очевидному, оно не хотело смириться с неизбежностью, посылая мозгу видения каких-то счастливых картин. Предчувствие чего-то необычайного, неожиданного и обязательно счастливого разлилось в груди, сбивая с толку и путая мысли.
Так и не разобравшись в себе, Ниэль уснул. Во сне он видел горы, красивые и неприступные, а среди гор высокий дворец, устремленный в небо острыми шпилями башен. Всё вокруг было погружено в холод, выли голодные волки, ржали лошади, а куда ни глянь, везде лежал снег.
– Снег… – пробормотал во сне юноша, и тотчас в щеку ему ткнулся холодный нос. – Ты чего, великан? – сна как не бывало.
Приподнявшись на ложе, Ниэль прислушался: издалека доносился шум – ржали лошади, кричали люди, выли волки, и шум этот приближался. Тряхнув сестру за плечо, Слепой прошептал:
– Далия, вставай!
– А? Что? – зашевелилась девушка. – Уже пора?
– Нет. Слышишь? Там что-то происходит.
Ежась от холода, Далия выбралась из-под тулупчика.
– Ничего не пойму, братец, шум какой-то.
Сидящий рядом Снег глухо зарычал, уставившись куда-то в темноту.
– Ты тоже это слышишь, великан? – спросил Ниэль.
Волк зарычал громче. Девушка испуганно вскочила, схватившись за край тулупчика.