Дяде Паулю и тете Лизе Андре сказал, что хочет еще раз наведаться к Марине — они будут сидеть в саду и играть в роме.
— Хорошо, ступай, — согласилась тетя Лиза, — только давайте и мы когда-нибудь тоже сыграем в роме втроем.
Андре заполучил три «джокера» и, собственно говоря, мог бы выиграть. Но он видел, что Марина вошла в азарт, и ему не хотелось напоследок портить ей настроение. Андре решил сыграть в поддавки.
Марина даже присвистнула от удивления:
— Ну и ну! Ты сегодня играешь как младенец!
— Хватит уже играть, — сказал Андре, — нам пора!
Марина сложила карты.
— Через забор полезем? — спросила она.
— Если калитка заперта, придется через забор.
— Тогда, если нас поймают, это будет «незаконное вторжение».
— Что?
— Так это называется. Здесь однажды кого-то судили за это.
— А почему вдруг нас должны поймать?
— Все может быть. Вдруг я оступлюсь… Или ты зацепишься за ограду.
— Я не зацеплюсь. Я уж столько заборов облазил…
— Но в темноте куда труднее лазить.
Андре встал. С него хватит, сколько можно слушать эту болтовню.
— Что ты расхныкалась? Оставайся дома, если трусишь. Мы разве за яблоками в сад лезем? Мы же хотим найти компас, а раз так — надо действовать.
Марина наполнила бокал Андре.
— На, выпей еще. Ты же любишь сок…
Андре выпил. Ему, правда, уже не хотелось, но он пил, как рыцарь, который должен подкрепить силы перед решающим поединком. Потом он резко поставил бокал на стол и вытер рот. Было уже совсем темно. Под деревьями и кустами чернели смутные тени.
— Я возьму с собой фонарь, — сказала Марина.
— Только не включай его зря. И вообще не трусь…
Они вышли из сада. В большой комнате горел свет. Бабушка перебирала старые письма.
По дороге Марина не отставала от Андре ни на шаг. Они быстро приближались к участку Эдди. Андре знал: как бы ни колотилось сердце, робеть нельзя. На участке Эдди было совершенно темно. В потемках живая изгородь казалась еще выше. Калитка оказалась незапертой. Марина тронула Андре за рукав.
— Может, никого нет дома? Тогда нам повезло, — шепнула она.
Андре не ответил. Он напряженно вслушивался в тишину. Ведь когда они толкнули калитку, та заскрипела, правда, не очень громко, но все же отчетливо. Кругом было тихо.
В один миг они добежали до изгороди. Мрак там был еще гуще. Они прижались к кустам; каждый слышал частое дыхание другого. Андре подумал: зачем она бежала по гравию? Ведь какой шум подняла! Если Эдди спит с открытым окном и к тому же не успел крепко заснуть, он наверняка проснется. Несколько минут они просидели в кустах затаив дыхание и не двигаясь. Теперь Андре уже лучше различал все вокруг. Живая изгородь тянулась вплоть до соседнего забора. Должен же в ней где-нибудь быть просвет!
— Сарай где? — шепотом спросил он Марину.
— Сарай, наверно, пристроен к дому.
Андре пополз вдоль изгороди. И правда, у забора была лазейка. Просунув в нее голову, он увидел неясные очертания дачи. И тут же окаменел от ужаса. В потемках вспыхнула и погасла красная точка. Затем послышался стук, словно кто-то поставил на камень стакан или бутылку. Потом у дверей дачи снова вспыхнула красная точка.
Кто-то сидит там и курит, сообразил Андре. Он даже различал очертания громоздкого кресла и силуэт сидящего в нем человека. Пожалуй, Андре не столько различил, сколько угадал это.
Сигарета время от времени вспыхивала и гасла.
Андре осторожно уполз под сень изгороди.
— Не везет, — шепнул он на ухо Марине. — У входа в дом сидит Эдди и курит.
— Эдди?
— А кто же еще?
Марина проползла мимо Андре, долго всматривалась в сторону дачи, а затем так же ползком вернулась назад.
— Это не Эдди, — прошептала она. — Это его отец. Он сидит в кресле-каталке.
— Отец? Первый раз слышу!
— А он долго был в больнице. Очень долго. Значит, выписали его.
— Плохо дело. Сидит себе там и курит.
— Он тяжело болен, — пояснила Марина, — еще со времен войны. Помню, раньше он ходил без палки. Теперь он почти калека. Наверно, стал совсем плох.
— Что же нам делать? — зашептал Андре. — Кто знает, когда он пойдет спать? Может, поздно ночью. А может, у него боли, и он вообще не уснет.
— Ничего не поделаешь, — растерянно сказала Марина.
Они сидели за кулисами. Обоим было обидно отступаться от своей затеи: сарай с инструментом и разным барахлом был совсем рядом.