Лето. Жара. Трое стоят на мосту, под которым течет река Шпрее.
Рядом со входом в Манеж они увидели мемориальную доску. Бабушка вынула из своей сумки еще один букет и протянула Марине.
— Положи его вон туда, около мемориальной доски. В память о твоем деде. В память о всех, кто здесь погиб в то время.
Андре прочитал надпись: «В дни революции 1918 года здесь пали смертью храбрых бойцы Народного морского дивизиона». Мальчик пожалел, что у него нет с собой букета.
Молча пересекли они широкую площадь. Андре оглянулся. Под ослепительно ярким солнцем стоял Манеж. Как крепость.
— Что-то сильно сегодня припекает! Хорошо бы полакомиться мороженым, — вдруг предложила бабушка.
Андре удивленно посмотрел на нее. Мороженое?
Бабушка ускорила шаг.
На Унтер-ден-Линден они отыскали кафе на открытом воздухе. Мороженое там было превосходное.
Когда бабушка отошла от столика, Андре сказал:
— Мы должны вернуть бабушке компас. Позор и чума на голову вора!
— Позор и чума! — повторила Марина.
Это выражение Андре вычитал в книжке про пиратов, и оно ему очень понравилось.
Но сегодня, после того что бабушка рассказала им на мосту через Шпрее, он произнес эти слова как клятву.
Позор вору!
Да, но кто же вор?
НЕ ВИДАВ ВЕЧЕРА, И ХВАЛИТЬСЯ НЕЧЕГО
Стоит ли ехать за город на прогулку, когда ехать не хочется? Надо сказать, в тот день была настоящая воскресная погода. Тетя Лиза радовалась ей — ведь всю неделю она проработала в конторе, в самом центре города. Дядя Пауль любовался лесом, вот только при виде сплетенных сердец и имен, вырезанных на коре деревьев, он приходил в ярость.
Они вкусно пообедали в лесном кафе, и особенно хороши были взбитые сливки, свежие и не слишком приторные. Журчали ручьи в лесу, блестели на солнце озера. В небе кружили птицы. А Андре думал об одном: хоть бы поскорей кончился этот день!..
Он понимал, что платит тете Лизе и дяде Паулю черной неблагодарностью. Ведь они поехали за город ради него: в прошлом году он был в восторге от здешних мест.
И все же у Андре не лежала душа к этой прогулке — он не мог отвлечься от своих забот.
Всеми мыслями он был в городе, тоже, наверно, по-воскресному тихом. Он мог бы побродить по улицам с Мариной. Просто так. И расспросить ее про деда — Вильгельма Бухгольца — человека необычной судьбы. Наверно, как всегда, они с Мариной о чем-нибудь поспорили бы. Но Андре сейчас даже скучал по этим спорам и стычкам, иногда принимавшим самый неожиданный оборот. А главное, они могли бы продолжить поиски компаса. Первым делом надо было бы пробраться в сарайчик к Эдди и для этого перелезть через забор. А кто сказал, что по воскресеньям нельзя штурмовать заборы? Может, зря они упустили такую возможность. Времени-то оставалось совсем немного. Кажется, четыре дня? Да, всего четыре.
Только вечером, в поезде, который вез их назад, в Берлин, Андре вдруг повеселел и разговорился. Тетя Лиза очень удивилась: весь день Андре был такой хмурый, она уже боялась, не заболел ли он.
А мальчик думал об одном: перетерпеть осталось только ночь. Утром — уже понедельник.
На другой день, как только ушла тетя Лиза, Андре раньше обычного выбежал на улицу. Дожевывая на ходу булку, он пытался представить себе, как встретит его Марина, когда он заявится к ней в такую рань, какое у нее будет лицо.
По счастью, Андре не видел выражения собственного лица в тот момент, когда он заметил Марину. Она сидела на ящике с песком, болтала ногами и глядела в его сторону. Она не улыбалась, просто глядела на него. Или, может, она спала с открытыми глазами?