Андре робко двинулся к ней. Ему стало как-то не по себе. Почему-то сильно забилось сердце.
На этом самом ящике он сидел год назад, и мимо него проехала на велосипеде девочка — черноволосая Марина. А потом с колеса соскочила цепь.
Когда Андре был в нескольких шагах от ящика, Марина спрыгнула на землю и сама шагнула ему навстречу.
— Привет, Андре.
— Привет, Марина.
— Выспался?
— Ага. Вчера, знаешь, я здорово устал. Мы там все леса обошли. Тетя Лиза просто удержу не знала.
— А я совсем плохо спала. Никак не могла заснуть.
— Так и не уснула?
— Нет.
— Может, из-за луны? Она, наверное, светила тебе прямо в лицо?
— Вообще-то в комнате было довольно светло. Но в лицо луна мне светить не могла. Перед окном у нас слива растет!
Андре стоял, сжимая в руке надкушенную булку. Но сегодня Марина, кажется, не собиралась над ним смеяться.
— Сейчас еще совсем рано, — сказал он наконец.
— Я тебя так рано и не ждала.
— А ты меня здесь поджидала, на ящике? И еще стала бы ждать?
— Да.
Андре почесал колено. Вчера его укусил сюда комар. Теперь хоть был повод нагнуться. Он чувствовал, что краснеет, хотя сам не знал отчего. Зато он знал, что покраснеет еще больше, если Марина это заметит.
— Представляешь, там просто тучи комаров! — пробурчал он.
— Дай мне булку. Я голодная, — сказала Марина.
Андре обрадовался и отдал ей булку.
Они медленно зашагали по улице; за трамвайными путями уже начинался дачный поселок. Молоковоза под фонарем сегодня не было. День не обещал быть жарким: на небе, словно толстые тюки, висели облака. Дул сильный ветер, который все время менял направление.
— Ужас какая скука вчера была, Андре, — сказала Марина, глядя перед собой. Руки она засунула глубоко в карманы джинсов.
— Почему?
Марина ответила не сразу:
— Потому.
Андре с трудом поспевал за девочкой. Она перескакивала через трамвайные рельсы и, против обыкновения, даже не глядела, нет ли поблизости полицейских в зеленых мундирах. Марина держала курс к воротам поселка. Но вдруг, словно вспомнив что-то, она уселась на зеленую скамейку у ворот и принялась чертить носком туфли на песке какие-то линии, фигуры и человечков.
Андре сел рядом, украдкой поглядывал на нее и не знал, что сказать. Он с радостью угостил бы ее еще одной булкой, а еще лучше — шоколадкой.
— А что ты делаешь дома по воскресеньям? — спросила Марина, не переставая чертить по песку.
— По воскресеньям? О каком воскресенье ты говоришь?
— О каком? Да о любом. Хотя бы о следующем.
— О следующем? Да, правда, в следующее воскресенье я уже буду дома.
— Конечно, будешь дома. Нетрудно сообразить. Раз ты едешь в четверг, значит, следующее воскресенье проведешь дома. Но ты не ответил на мой вопрос!
— Почем я знаю, что я буду делать, — вяло сказал Андре.
— А друзья у тебя есть?
— Конечно! У кого их нет?
Андре вспомнил про Хуго. Вспомнил и то, что поспорил с ним на тюбетейку и перочинный ножик. Однако по-чему-то сейчас его это совсем не трогало.
— А подруги?
Марина вдруг перестала чертить по песку.
— А как же! У нас в классе есть и девчонки.
— И все они твои подруги?
— Подруги? Да нет. Просто знакомые. Мы же вместе учимся!
Марина подняла голову: приближался трамвай — наверно, ей было очень важно его разглядеть.
— А что ты будешь делать, к примеру, в воскресенье на той неделе? — тихо спросила она.
Андре не ответил. Ему вдруг стало грустно. Так грустно, как еще никогда в жизни.
Но сколько можно вот так сидеть и молчать, притворяясь, будто тебя интересуют трамваи!
— Куда подевался молоковоз? — воскликнул Андре.
— Молоковоз?
— Ну да! Значит, Эдди сейчас нет дома.
Андре теперь уже не смотрел на трамвай.
— Сегодня мы провернем одно важное дело! А?
Марина стряхнула с джинсов песок.
— Да, многоуважаемый следователь! Так точно! Надо искать компас.
— Вот именно! — нетерпеливо оборвал ее Андре. — И нечего зря время терять!
Марина встала, потянулась и с опаской взглянула на небо. Показалось солнце, ветер давно разогнал темные облака и теперь угомонился.
— Вперед! Веди меня на подвиг, многоуважаемый следователь! Я готова, — насмешливо объявила Марина.
И всю печаль как рукой сняло.
Когда они миновали забор Бухгольцев, Марина сказала:
— Знаешь, я все думаю про этот компас. Никак не пойму, даже не представляю: кто мог его украсть? Кому он понадобился? И для чего?