Андре вспомнил тополь у дома профессора. Там, в вышине, рядом с ним сидела Марина и говорила какие-то чудные слова. Даже собиралась гадать ему по руке. Андре явственно вспомнил ее тихий голос и загадочный смех. Андре сейчас охотно проиграл бы хоть два пари, лишь бы Марина очутилась здесь, на дереве, рядом с ним.
Время тянулось нестерпимо медленно, а во дворе ничего не происходило. В доме хлопали двери, временами слышались голоса, но во дворе по-прежнему было безлюдно и тихо. У Андре забурчало в животе. Где-то по соседству он видел булочную. Вот бы сейчас парочку свежих булочек! Но ему нельзя покидать свою засаду.
И вдруг двор ожил. Появилась мать Улли с бельевой корзиной. Она стала снимать с веревки белье. Сняв с нее красную спортивную рубашку, женщина долго держала ее в руках, дольше других вещей. А не в ней ли был Улли в бассейне? Эта яркая рубашка тогда сразу запомнилась Андре. Он даже слегка позавидовал Улли: красный цвет шел к его черным волосам. Мать долго мяла рубашку в руках, разглядывала ее. О чем она думала? И вообще, куда подевался Улли? Ведь работа в мастерской давно закончилась.
Женщина вдруг бросила рубашку в корзину: во дворе появился ее муж. Покосившись на жену, он направился к мопеду. Он со всех сторон оглядел его, провел пальцем по сверкающим хромированным частям. Теперь на них не было ни пятнышка, ни пылинки. Мужчина стоял у мопеда, посматривая на дверь. Жена быстро взглянула на него.
Мужчина сказал:
— А ведь поздно уже. Работа давно закончилась!
Женщина не ответила. Она продолжала снимать с веревки белье и аккуратно складывать в корзину. Красная рубашка скрылась под белым бельем. Мужчина подошел к жене, заложил руки за спину. С дерева Андре был виден его ровный, как ниточка, пробор.
— Наверно, ты уже сбегала к нему? — резко спросил мужчина. — Предупредила?
Не глядя на мужа, женщина ответила:
— Некогда мне бегать. Сам видишь.
— Однако ты рада была бы его предупредить! Уж я тебя знаю!
Женщина обернулась к мужу.
— Ганс, пожалуйста, успокойся.
— Порядок должен быть, — буркнул мужчина, — а уж этому парню ничего нельзя спускать, ни единой проделки.
— Кого ты зовешь «этот парень», Ганс? Нашего мальчика?
— Конечно, нашего мальчика. Нашего золотого мальчика! Ты на него молиться готова. Только молитвы тут не помогут. Пока я его кормлю, пусть делает, что я сказал. Рано ему еще нами помыкать!
— Будет тебе, Ганс! Я слышу это уже который год. И отчего ты стал таким? Никак не пойму.
— Все из-за тебя, из-за твоей слепой любви к сыночку! Будто не понимаешь!
Женщина отвернулась и снова занялась бельем. Андре показалось, что на глазах у нее выступили слезы.
Мужчина все время поглядывал на дверь. Но «этот парень», черноволосый Улли, по-прежнему не появлялся, зато оттуда выехал на самокате белокурый Свен. Недоброе, застывшее выражение разом исчезло с лица мужчины. Он заулыбался, убрал со спины руки и развел их в стороны.
— Свен! — крикнул он. — Я буду регулировать уличное движение. Внимание, Свен!
Малыш покатил на самокате к отцу, старательно изображая рев мотора, и остановился: отец руками подал знак «стоп». Потом отец, как настоящий регулировщик, показал руками в другую сторону, и Свен понесся через «перекресток».
— Свен, не трогайся с места раньше времени! Смотри, оштрафую.
— А все так делают, папа, — заявил Свен. — Я же видел, как ездят в городе.
— Значит, все поступают неправильно, — назидательно ответил ему отец. — А ты делай, как положено.
— Пап, ты меня за это накажешь? — спросил Свен.
— Да ты что! Это же игра! — ответил отец. — Просто я тебя учу.
Он опять взмахнул руками, повернулся вокруг своей оси и продолжал подавать знаки, как будто стоял на оживленном перекрестке в центре города. Свен, с пылающими щеками, носился на самокате вокруг отца: ему было очень весело.
Андре с изумлением наблюдал эту картину. В пылу игры у мужчины растрепались волосы, голос зазвучал совсем по-другому, куда мягче, хотя он и отдавал Свену приказания. Короче, это был совсем другой человек. Женщина долго смотрела на мужа и младшего сына: оба были так поглощены игрой, что ничего вокруг не замечали. Взяв корзину с бельем, женщина отнесла ее к каштану, поставила на землю, а сама села на скамью и молча глядела на обоих. Наверно, ей захотелось отдохнуть немного, хотелось насладиться этой мирной картиной.