Поляна была весьма обширной. Вечерний туман уже поднимался над травой, дюжина перепелок выпорхнула из-под ног солдат.
— Недурно, — заметил Скаурус. — Если уж на то пошло, просто превосходно.
— Не совсем, — возразил Гай Филипп и указал тростью на дальний конец поляны. Оттуда показались кельты. Марк выругался, еще час, и его люди были бы спасены.
— Трубачи, сигнал к обороне! — приказал он буккинаторам.
Старший центурион подхватил:
— К бою! Первые три ряда — копья наперевес! Лучники — к позициям! За ними правый и левый фланги, за ними тяжелые пехотинцы и резервы! Эй ты, быстрее! Я к тебе обращаюсь, ублюдок! — Виноградная трость центуриона опустилась на покрытое бронзовым панцирем плечо легионера, который двигался недостаточно быстро.
Младшие центурионы эхом повторяли его команды, выстраивая колонну к бою. Перегруппировка заняла всего несколько минут. Не переставая наблюдать за противником, Скаурус выставил несколько десятков копейщиков и метателей дротиков, а в центре и на флангах — лучников, и собрал колонну в каре.
— Неужели им конца не будет? — пробормотал рядом с ним Гай Филипп.
Ряд за рядом выходили кельты и строились в боевые порядки. Хорошо вооруженные, защищенные броней вожди отдавали команды, но, как и всегда у кельтов, дисциплина была слабой. Броня и вооружение кельтов, даже у их вождей, были хуже, чем у римлян: копье или рубящий меч, щит — чаще деревянный, не обитый железом или медью, раскрашенный цветными спиралями. Многие были защищены только кожаными куртками и кожаными шлемами. У некоторых были кирасы, добытые в бою с римлянами.
— Как ты думаешь, сколько их? Три тысячи, наверное, наберется? — спросил Марк, когда кельты наконец остановились.
— Да, примерно, двое на одного. Могло быть и хуже. С другой стороны, могло быть и лучше, — хмыкнул Гай Филипп.
На дальней стороне поляны командир галлов, одетый в великолепный черный с золотом панцирь и красную шапку с бронзовыми полосами, подгонял своих воинов, готовя их к бою. Он был слишком далеко от римлян, чтобы они могли слышать его голос, но дикие выкрики галлов и грохот копий о щиты говорили римлянам без слов о той ярости, которую вызывали захватчики.
Солдаты повернулись к Скаурусу. Он обходил ряды легионеров. На минуту он задумался, собираясь с мыслями и ожидая полного внимания. Он не обладал даром говорить красиво, но привычка к публичным выступлениям у него была — в своем городе он дважды выставлял свою кандидатуру в магистрат (второй раз — удачно), так что ораторское искусство было ему знакомо.
— Мы все здесь слышали Цезаря, — начал он, и при имени любимого вождя солдаты одобрительно закричали, ударял мечами, как Марк и рассчитывал. — Все вы знаете, я не мастер красиво говорить, не буду даже пытаться делать это. — Он протянул руку, успокаивая смех.
— Да это и не нужно — все очень просто. Цезарь в пяти днях ходьбы от нас. Мы не раз побеждали галлов. Еще одна победа — и скорее лягушка проскочит между десятком голодных змей, чем они смогут помешать нам воссоединиться с ним.
Римляне громко закричали:
— Слава Цезарю!
Галлы тоже что-то кричали, потрясая кулаками, воздевая копья и мечи.
— Я слыхивал и похуже, — сказал Гай Филипп, имея в виду речь трибуна. Это был своего рода комплимент для старшего центуриона, но Скаурус вряд ли слышал его. Все его внимание было сосредоточено на кельтах, которые двигались на римлян во главе со своим рослым вождем. Лучше было бы, конечно, встретить кельтов на поляне, но тогда ему пришлось бы выйти из леса и оголить свои фланги, которые сейчас скрывалась за деревьями.
Пращники осыпали приближающихся галлов свинцовыми «желудями», пробивающими их кожаные куртки и легкие шлемы. Лучники опустошали колчан за колчаном. Уже десятки варваров пали под ударами пращей и стрел, но число убитых было каплей в море. Кельты радостно вскрикнули, когда один из пращников упал, сраженный длинной стрелой. Праща бессильно выпала из его мертвой руки.
Кельты были уже совсем близко. Они переходили маленький ручей. Римские лучники выпустили стрелы в последний раз и перешли под укрытие пехотных рядов. Марк в нетерпении поигрывал длинным кельтским мечом, словно перышком. По всей длине лезвия тянулись письмена друидов, которые, казалось, отсвечивали красноватым сиянием, не похожим на отражение солнечных лучей.
Стрела впилась в землю у ног трибуна. Он машинально шагнул назад. Варвары били так близко, что Марк уже мог видеть их заросшие бородами лица и даже заметил, что у их вождя такой же меч, как у него. Топот тысяч ног, бегущих по траве, становился все громче.
— По моей команде! — крикнул Марк, взмахнув мечом. Легионеры сомкнули ряды и вытащили мечи, готовясь к бою.
Дико крича, кельты стали бросать копья и дротики, которые в большинстве своем даже не долетали до римлян. Трибун внимательно следил за врагами. Еще немного. Еще.
— Вперед! — крикнул он, опуская руку с мечом. В едином броске словно слились пятьсот мечей и копий. Вражеский фронт поколебался. Закричали пронзенные копьями. Другие, более ловкие или более удачливые, сумели закрыться щитами.
— Вперед! — снова крикнул Скаурус. И снова повторился смертоносный порыв. Но кельты, которые не отличались дисциплинированностью, были все же смелыми воинами и продолжали сражение, несмотря на понесенные потери. Их копья летели в гущу римлян, и вот уже солдат рядом с Марком свалился, корчась от боли, и кровь брызнула из его шеи, в которую впился дротик.
Легионеры бросились в атаку. Началась рукопашная схватка. Победный вопль пронесся над рядами галлов, когда отряд под командой двух светлоголовых гигантов проложил брешь в первой роте. Буккинаторы протрубили сигнал тревоги, и манипула второй линии бросилась на помощь, чтобы закрыть брешь. Короткие мечи римлян вспыхивали в лучах заходящего солнца, высокие скутумы отражали удары кельтов. Кельты, пробившиеся в брешь, погибли все до одного. Дисциплина и выучка римлян взяли свое. Теперь уже победный крик издали римляне.