— Разумеется, — не вполне искренне согласился Марк.
Пробираясь вслед за жрецом через заснеженные, обледеневшие улицы Имброса к главному храму, он ломал голову над двумя вопросами. Во-первых, трибун не имел ни малейшего желания вступать в теологические споры. Как и многие римляне, он, конечно, молился богам, но не собирался терять дорогое время на глубокое изучение религии. Видессиане были куда более набожны и значительно более нетерпимы. Но гораздо важнее было то, что Марк не знал имени жреца. Он избегал называть себя всякий раз, когда Марк пытался это выяснить, и трибун тщетно рылся в своей памяти.
Они подошли к двери храма Фоса. Сладковатый дымок благовоний и пение хора встретили их у входа. Скаурус был настолько погружен в свои думы, что едва заметил, как служка низко поклонился его пожилому спутнику. Затем молодой жрец тихо промолвил:
— Фос да пребудет с тобой, старейший Апсимар, и с тобой, мой друг-чужеземец.
Тепло и уважение, которое Марк вложил в свое рукопожатие, заставили маленького бритоголового человека моргнуть в замешательстве.
В центре молитвенного зала, под круглым куполом, который поддерживала колоннада, стоял ярко освещенный алтарь Фоса. У алтаря полукругом выстроились жрецы, погруженные в молитву. Апсимар остановился в темном углу колоннады. Затем он сделал Марку знак, призывая его следовать за ним.
Пройдя длинным полукруглым коридором, жрец остановился возле двери из необычного темного дерева, искусно украшенной резьбой. Апсимар вытащил длинный ключ толщиной в палец и, открыв дверь, отошел в сторону, освобождая римлянину дорогу.
В маленькой келье царила кромешная тьма. Апсимар зажег свечу. Теперь Марк увидел стопки книг. Не свитки пергамента, к которым он был привычен, а видессианские книги. Маленькие квадратные страницы их были скреплены и покрыты обложкой из дерева, металла или кожи. Он удивился тому, что Апсимар мог чихать при слабом свете свечи и не ослепнуть после этого (жрец до сих пор сохранил прекрасное зрение).
Стены комнаты были покрыты изображениями солнечного божества. Главной темой фресок была борьба: воин в сверкающих золотых доспехах поражал мечом черного всадника на черном коне. Тот же золотой рыцарь пронзал копьем черную пантеру. На некоторых фресках яркий золотой диск солнца пронизывал лучами густой темный туман.
Апсимар сел в твердое неудобное кресло с прямой спинкой, рядом со своим, заваленным книгами, столом, и предложил Скаурусу место напротив. Жрец наклонился к Марку.
— Расскажи мне немного о твоей вере.
Не зная с чего начать, Марк перечислил римских богов: Юпитер — бог-громовержец, его брат Нептун — повелитель моря, Вулкан — кузнец, бог войны — Марс… Церера — богиня плодородия…
При каждом новом имени лицо Апсимара вытягивалось все больше и больше. Наконец он хлопнул ладонью по столу. Ошеломленный Марк замолчал. Апсимар недовольно покачал головой.
— Еще один детский пантеон, — воскликнул он. — Не лучше, чем то чудовищное сборище жалких божков, в которых верят халога! Я был о тебе лучшего мнения, римлянин Ты и твои солдаты казались мне цивилизованными людьми, а не варварами, единственная радость которых состоит в том, чтобы устроить резню.
Эта вспышка была для Марка не совсем ясной, но одно он понял хорошо: Апсимар невысоко ставил римских богов. Он подумал с минуту. Не рассказать ли жрецу о стоицизме? По его мнению, стоицизм был, скорее, философией, а не религией, но, возможно, эти идеи Апсимару понравятся. Он изложил моральную основу этого учения: настойчивость, примат нравственности, мужество и отрицание боли, самоконтроль, отрешение от бурных эмоций, которым столь подвержены люди. Мысль, по мнению стоиков, не уступает огню наравне с другими элементами, и вместе с ним она образовала и организовала Вселенную, объяснял Марк.
Апсимар одобрительно кивнул.
— С точки зрения и моральных ценностей, и общих идей эта религия намного лучше и ближе к истинной. А сейчас я скажу тебе, в чем истина.
Трибун приготовился выслушать краткую лекцию о славе солнечного божества и порадовался, что забыл упомянуть о боге Солнца Аполлоне.
Но истина, как ее видел Апсимар, не была связана только с богом-Солнцем. Видессиане, как узнал из беседы Марк, рассматривали Вселенную как поле битвы между двумя божествами: богом Фосом, добрым началом, и дьявольским порождением Зла — Скотосом. Свет и Тьма были их символами.
— Поэтому огненный шар всегда венчает наши храмы. Солнце — самый могучий источник света. Но это все-таки только символ. Лучи Фоса ярче, чем свеча, стоящая перед нами, — сказал жрец.
Фос и Скотос сражаются не только в окружающем нас мире, но и в душах людей. Каждый может сделать свой выбор — кому служить, и от этого выбора зависит судьба человека в ином мире. Те, кто выберет Добро, обретут вечную жизнь после смерти, в то время как поклоняющиеся Злу попадут в объятия Скотоса, где их ждут вечные муки в холодной темноте. Но даже вечное блаженство душ добрых людей подвергнется опасности, если Скотос победит Фоса в этом мире.
Мнения на этот счет различны. В Империи Видессос безоговорочно верят в победу Фоса. Другие не так в этом убеждены.
— Я знаю, что скоро ты поедешь в столицу, — сказал Апсимар. — Там ты встретишь множество людей с Востока. Не подпади под влияние их ереси.
Он рассказал, что около восьмисот лет тому назад варвары кочевники, известные под названием «Камор», вторглись в те места, где сейчас расположены восточные провинции Империи. После десятилетий войны, убийств и разрушений два наиболее крепких каморских государства — Катриш и царство Агдер — в конце концов остались под властью Видессоса. Но после вторжения часть восточных провинций, включая Катриш и Агдер, предались опасной ереси. Памятуя о долгой ночи страданий и разрушения, через которые прошли эти земли, теологи не считали больше победу Фоса неизбежной. Они полагали, что борьба между Добром и Злом находится в устойчивом равновесии.
— Они утверждают, что такая доктрина дает больше возможностей для проявления человеческой воли — Апсимар фыркнул. — В действительности же она делает Скотоса во всем равным Фосу и столь же приемлемым. Разве к этому мы должны стремиться?
Он не дал Марку возможности ответить на этот вопрос и продолжал описывать еще более искаженное учение, которое появилось на островах княжества Намдален в последние двести лет. Намдален не был под властью Камора, но зато он был захвачен пиратами с Халва, которые пытались подражать видессианскому образу жизни даже тогда, когда оторвали кусок видессианской земли.
— Они дураки. Пытаются найти компромисс между нашей верой и ужасными воззрениями Востока. Они отказываются признавать победу Фоса безоговорочной и в то же время утверждают, что все люди должны действовать так, как определила им судьба еще до их рождения, и слепо верить. И это они называют теологией? Назвали бы это лучше лицемерием!
В Видессосе, как понял Марк, в ходу была вытекающая из всех этих рассуждений мрачная логика, согласно которой любые сомнения в вере были на руку Скотосу, поэтому все, кто от нее отклоняются, обязаны возвратиться к истине, а в случае необходимости еретиков загоняли назад силой. Марк привык к римской терпимости (а может, равнодушию) к различным религиозным учениям, поэтому фанатизм и жестокость видессианской веры его обеспокоили и показались ему страшными.
Изложив основные тезисы своей религии, Апсимар вкратце рассказал и о других, известных ему. Кочевники Камора в степях Пардрайи (и чем дальше мы держимся от них, тем лучше) верят шаманам, и они не намного лучше тех, кто поклоняется дьяволу. Их родичи, живущие в Казде, еще хуже: они открыто служат Скотосу и приносят ему в жертву животных и людей. Среди чужаков ближе всех к истинной вере халога, потому что их мировоззрение поощряет смелость и справедливость.
— Этого у них достаточно, — одобрительно заметил Апсимар, — но на них нет благодати Фоса. Этим обладают лишь последователи истинной веры.
От обилия странных названий и имен у Марка закружилась голова. Чтобы прийти в себя, он спросил Апсимара:
— Есть ли у тебя карта, чтобы я мог взглянуть на страны, где живут все эти люди?