Но через марсианские уши Рольф услышал звуки, которые никогда прежде не слышал: писк, похожий на мышиный, какой-то шелест, словно от шелкового полотнища на ветру, шипение, будто пар под давлением. Он также обнаружил, что марсиане воспринимают иной диапазон ароматов, нежели люди. Столетия засухи позволили марсианам чуять малейший намек на влагу в воздухе. Способность чуять воду спасла жизнь многим марсианам, заблудившимся в обширных пустынях. Иными были также и эмоции. Марсиане ощущали целый диапазон прекрасных чувств, о существовании которых Рольф даже не подозревал.
Но сейчас больше всего марсиан интересовали не запахи, а то, что они слышали.
Внизу на горе кто-то закричал. В ответ простучала автоматная очередь. Крик резко смолк.
Дрожь пронизала марсианские умы. Дрожь от осознания смерти. Марсиане на горе смолкли, а марсиане в храме почувствовали идущую снизу смерть.
Снизу, издалека, донесся хриплый голос:
— Оставь охрану на Пятом Уровне, Беллер! Пусть стреляют в любого, кто подойдет слишком близко. Остальные — со мной!
Это был голос Хардести. Он ясно прозвучал в рассветном воздухе.
Скрюченные пальцы Джалнара изменили ритм игры на абаке. Теперь гармония стала прерываться внезапными дикими взрывами звуков, напоминающими женский плач. Память подсказала Рольфу, что это такое. Это был марш смерти жителей пустыни. Это был их дикий плач, когда умирал кто-нибудь из их соплеменников. Рольф слышал несколько раз, как в пустыне играла музыка, напоминавшая шотландскую волынку.
У музыки, исполняемой здесь и сейчас, был лишь один смысл. По горе шла смерть. Вот только чья смерть?
Ни Джалнар, ни работаший с ним в унисон сборный разум, не знали этого. В наступившем критическом моменте было не определено, кто именно умрет.
Внизу снова раздались крики. Им ответили автоматы, уже явно ближе.
В храме стал громче марш смерти.
Рольф почувствовал, как Дженни мысленно зовет его. Она была охвачена тревогой, и сердце подсказывало, что ей нужен отец. Рольф попытался успокоить ее, передать, что все будет хорошо, хотя он сам вовсе не был уверен в этом. Дженни ощутила нехватку его уверенности. Но тут вмешался Джалнар.
— Спокойнее, человек, — прошептал его голос в голове Рольфа.
Рольф попытался последовать совету, но мысли не повиновались ему. Разве марсиане не понимают своего положения? Хардести не оставит в живых никого, кто мог бы создать ему проблемы в будущем.
— Я знаю, — сказал Джалнар в голове Рольфа.
— Но почему вы не останавливаете его?..
— Гораздо важнее наших деяний правосудие, — прошептал голос Джалнара. — Я должен судить его по той же шкале ценностей, что и вы, люди.
— Но у вас же есть власть…
— Ас властью есть и ответственность, — ответило «эго» Джалнара «эго» Рольфа.
Рольф внезапно умолк. Впервые он подумал о значении слова «правосудие», какое имел в виду Джалнар. Оно включало в себя ценность человека, его побуждения и истоки этих побуждений, оно рассматривало Хардести, людей и марсиан, которых он убил, также взвешивало их ценность, и из всего этого возникало уравнение громадной сложности. Только сейчас Рольф понял причину смирения, которую нашел в разуме Джалнара. Вселенная была такой громадной, такой сложной, что даже суперразум был очень скромным и смирялся перед ней.
Музыка продолжала медленный ритм похоронного марша. Давление в храме все нарастало, пока сам воздух не зашипел от напряжения. Снаружи все ближе и ближе раздавались взрывы гранат и автоматные очереди. Рольф, без сомнения, знал, что Хардести преодолел баррикаду на Четвертом Уровне и был теперь на пути к вершине горы. Из открытой двери храма слышался скрежет шагов по камням.
Люди достигли вершины Сузусилмара. Рольф уже слышал их невнятные голоса снаружи. Они нашли раскрытую дверь, ведущую в храм, и пытались понять, что находится внутри.
— Пойдите и узнайте, что там! — закричал Хардести.
Первым в двери появился тупой ствол автомата. А за ним голова человека. Глаза его расширились, когда он увидел амфитеатр. На мгновение он застыл, потом голова и ствол оружия исчезли.
— Здесь куча цапель, наигрывающих какую-то странную музыку, босс, — послышался голос снаружи.
Музыка сменилась тишиной. Джалнар сидел, как каменный, перед большим абаком. И все марсиане в амфитеатре тоже сидели неподвижно.
Потом в дверном проеме появился Хардести. В каждой руке у него было по автоматическому пистолету, которые он позаимствовал у убитого во время боя на Четвертом Уровне. Его черные бакенбарды топорщились, из царапины под левым глазом текла струйка крови, одежда была грязна и изорвана.
Но в глазах у него светилась победа. Он держался с самоуверенностью того, кто выиграл битву и знает об этом. Когда он вошел, вновь послышалась музыка. Она тихонько вторила его шагам, как похоронный марш.
За Хардести шел Беллер. Лицо маленького бандита было также покрыто копотью и пылью сражения. Он походил на гремучую змею, которая сделала выпад и осталась довольна его результатом. В правой руке у него был автоматический пистолет.
Хардести обвел взглядом амфитеатр и среди собравшихся увидел ее.
— Дженни, какого черта вы здесь делаете? Я же оставил вас на корабле.
В его голосе звучало удивление.
Дженни сидела как замороженная.
— Немедленно идите ко мне, — велел ей Хардести.
Сквозь музыку пронесся шквал нот, когда Дженни попыталась подняться, но в ногах ее, казалось, не было сил. Она попробовала еще раз, опираясь на плечо Билла Хокера.
— Сидите, сидите, — сказал ей Хокер и встал на ноги.
Одновременно с ним поднялся и Рольф.
— Нет! — выдохнула Дженни, поняв их намерения. — Он убьет вас обоих!
Горячая волна звуков пробежала по помещению.
— Дженни! — властно скомандовал Хардести.
Она вскочила и встала перед отцом и Биллом Хокером.
— Я люблю вас обоих, — сказала она, — и не допущу, чтобы вас убили. Не вмешивайтесь.
— Вы любите меня? — прошептал Билл Хокер.
— Да, я же сказала, — ответила Дженни и направилась к каменной дорожке, окружающей амфитеатр позади верхнего ряда.
— Нет! — в голос выкрикнули Билл Хокер и Рольф.
— Я справлюсь сама, — решительно сказала она, направляясь к Хардести. Они посмотрели друг на друга.
— Этого я и боялся, — сказал ее отец, и оба последовали за нею.
Пока Дженни шла по дорожке, ее каблучки стучали по твердым камням. И внезапно музыка подстроилась под ритм этого стука. Теперь это был не похоронный марш, а военная песнь о храбрости, силе и решительности. Хардести уставился на Билла Хокера. По его лицу было видно, что он узнал его.
— Как, черт побери, вы попали на Марс, Хокер? — спросил он.
— Прилетел на вашем корабле, мистер Хардести, — ответил Хокер.
— Надо же. А я и не знал. Но неважно, домой вы на нем все равно не улетите, — в его голосе послышалось мрачное предупреждение.
— Возможно, вы тоже, Джим, — сказала Дженни.
Оружие в руке Беллера оказалось направлено на нее. А позади Беллера появились другие люди, с автоматами наизготовку. Дженни не обратила на них внимания.
— Что вы хотите этим сказать? — принял вызов Хардести.
— Ничего конкретного, — ответила она. — Но вы вторглись в самое священное место на Марсе. Ни один землянин не бывал здесь прежде. Как знать, что может произойти с подобным злоумышленником.
— Но вы же здесь, — сказал Хардести.
— Да, — кивнула она, — но меня пригласили.
Она шагнула к нему. Хардести вздрогнул и огляделся на Беллера.
— Если она ударит меня, стреляйте.
Беллер кивнул, облизнув тонкие губы.
— То же касается и этих двоих, — добавил Хардести.
Беллер снова кивнул.
— Почему вы думаете, Джим, что я хочу ударить вас? — спросила Дженни.
— Вы уже сделали это однажды.
— Это было давно, — сказала Дженни тихим голосом с мечтательными интонациями. — Теперь же все по-другому.
— Да, — кивнул Хардести. — Теперь все по-другому. Теперь я на вершине. А вы приползли ко мне на животе, пытаясь спасти вашу жизнь, жизнь вашего старика и вашего любовника.