Киз уставился на врача.
— Вселенная очень сложна, Киз, — продолжал доктор Рикер. — Мысли разных людей соединяются в ней, в подобие телепатии. Это называется групповыми сознаниями. Эти люди сотрудничают ментально, помогают друг другу. Возможно, Гаэль и Синяя Тога принадлежат к одной группе… Как-то так… — Он протянул руки в жесте беспомощности. — Кто знает истину о нашей Вселенной? Никто еще не нашел ответ на вопрос Пилата: «Что есть истина?» А кроме того, пожалуйста, вспомните, что с тех пор, как вы привели Гаэль в мой офис, у меня вряд ли было время как следует поразмышлять.
— Простите. Я и не думал критиковать вас.
Киз отвернулся. В душе у него нарастала горечь, являвшаяся смесью страха и гнева — страха, потому что он не знал, что с Гаэль, и гнева, потому что он ясно ощущал собственную беспомощность в данной ситуации. Минуты превращались в часы. Гаэль на кушетке не шевелилась. В ее спальне зазвонил телефон, но оба проигнорировали звонок.
Шли часы. Отчаяние Киза Арда становилось все сильнее. И тут ему в голову пришла одна мысль. Он взял Камень Артены с журнального столика, куда его положил доктор Рикер.
— На самом ли деле возможно, что она — ее личность, а не физическое тело — перенеслась в мир Синей Тоги? — спросил он.
— Это возможно, — ответил доктор Рикер. — Не знаю, произошло ли это, я вообще не понимаю, что происходит, но, возможно, так оно и было.
— Тогда я отправлюсь в тот же мир, — заявил Киз.
— Что? — воскликнул врач. — Как…
— Использую этот камень так же, как использовала она, — объявил Киз. — Если он сработал с ней, то, надо полагать, сработает и со мной.
— Но ей велели это сделать, — воспротивился врач. — Вам же никто ничего не говорил.
— Никто не говорил мне становиться пилотом-испыта-телем ракет, — возразил Киз. — Это было мое собственное решение. И сейчас я тоже принимаю собственное решение.
Он лег на пол. Пистолет в кармане пиджака давил ему в спину, но Киз не обратил на это внимание.
— Вы сошли с ума? — закричал врач, бросаясь к нему.
— Наверное. Руки прочь!
Доктор Рикер отступил, продолжая возражать, что Киз сам не знает, что может произойти.
— Я никогда не знал, что произойдет, когда садился в очередную новую ракету, — ответил Киз. — Гаэль рискнула. И я собираюсь воспользоваться той же возможностью.
— Но…
— Можете не носить цветы мне на могилу, — усмехнулся Киз.
Положив Камень Артены себе на лоб, он закрыл глаза.
Смутно и далеко, словно в каком-то волшебном мире, он увидел искорку света. Увидел он свет не глазами, а каким-то другим, неизвестным органом. Мозг интерпретировал это явление как видение. Искорка света была просто точкой, единственным светлячком, танцующим на самом краю космоса, атомом, вращающимся на границе молекулы. Но она, эта искорка, не исчезала, она танцевала, искрилась, становилась то ярче, то тускнея, словно мерцание звезды тихой летней ночью. Она была слишком маленькая, совсем незначительная для Вселенной, но красивая, восхитительная и чарующая, словно знак какого-то незаданного вопроса.
Киз не знал, как и чем видит ее. В данный момент его не интересовала физическая сторона этого вопроса. Он только знал, что глаза у него закрыты, и он не может видеть ими этот танец света. А это доказывало, что существует и другой способ видения, о котором не подозревает большинство людей. Возможно, одаренные ясновидением больше знали об этом способе. Но Киз знал, что видит эту искорку. И он подумал, уж не вызывает ли это видение какая-нибудь радиация, исходящая от Камня Артены. Возможно, в состав зеленого камешка входят какие-нибудь радиоактивные элементы. Возможно, именно они и образуют танец искорки. Возможно…
Вспыхнул свет. Он вспыхнул, как радуга, возникнув на периферии его зрения и быстро перемещаясь в центр, — радуга пурпурных и фиолетовых цветов и оттенков, неустанно смешивающихся и двигающихся. И в этом была такая красота, но Киз сперва оказался поражен, а затем успокоился и просто радовался. Киз и не подозревал, что во Вселенной существует такая красота. Внезапно он вспомнил, что уже видел ее прежде. С появлением этой радуги, казалось, из самой глубины сознания всплыли какие-то старые, давно потерянные воспоминания об этой красоте.
Затем возникла глубокая синева и еще больше закрутили-пурпурные волны. И все это переливалось, пылало какой-то внутренней красото, все вытекало из какого-то громадного сердца Вселенной. Потом у каждого оттенка обнаружился собственный источник, намекающий на чудеса и диковины, скрытые где-то далеко-далеко, чудеса, которые сознание Киза не могло исследовать в настоящий момент, но само существование которых несказанно взволновало его. Его разум был очарован, и это напоминало очарование зарождающейся юной любви.
А за этим буйством оттенков угадывались следы золотистого и намеки на белоснежный свет.
Разноцветные волны все ширились и постепенно становились прозрачными. И Киз Ард увидел за ними город, увидел ясно и отчетливо.
Он раскинулся посреди тропических джунглей, фактически являвшихся оазисом на краю большой пустыни. Это был город низких домов с плоскими крышами, на которых жители могли наслаждаться прохладным вечерним воздухом, город с узкими, извилистыми улочками, город с зелеными садами, в которых были многочисленные пруды и клумбы с яркими тропическими цветами.
Сперва Киз увидел город сверху, словно спускался к нему на космическом корабле. Только вот никакого корабля не было. Казалось, он просто парил над городом сам по себе, постепенно снижаясь.
Киз сразу узнал этот город. Это была его родина, его дом во всех эмоциональных смыслах этого слова, дом, где было безопасно, дом, где была любовь. Дом, которого у него никогда не было. Дом, по которому истосковалась его душа.
Увидев город, он почувствовал тоску по давно утраченному и только теперь найденному вновь дому. Но вместе с этим Киз увидел кое-что еще — башню, возвышающуюся над стенами на самом краю города. А возле башни стояло здание, достаточно просторное, чтобы можно было назвать его дворцом.
Киз понял, что это был город, который он видел в кошмарных сновидениях, город горящего ветра и электрического воздуха, город боли и страха. Город Кутху!
Точка, с которой Киз рассматривал город, стала быстро снижаться, спускаясь к какой-то невидимой пока что цели…
В Лос-Анджелесе 1980 года, в некогда роскошной квартире, созданной, чтобы служить людям любовным гнездышком, богатым людям, которые могли позволить себе подобную роскошь, доктор Джозеф Рикер сорвал зеленый камешек со лба физического тела Киза Арда. Швырнул его через комнату, он даже не заметил, что камешек улетел под кушетку, на которой лежала Гаэль. Доктор Рикер надеялся, что, устранив камень, вернет Киза в сознание, но боялся, что этого не произойдет. Он понимал, что камень уже сыграл свою роль, запустил цепную реакцию, которая, вероятно, управляла глубинными уровнями человеческой души.
Когда камня не стало, Киз даже не пошевелился. Доктор Рикер нащупал его пульс. Тот становился все медленнее и медленнее, по мере того как останавливался механизм тела. Врач приподнял ему веко. Глаза Киза закатились, как бывает во сне или во время транса. Он послушал сердце. Услышал лишь слабые, медленные удары, которые, пока он слушал, постепенно замерли.
Поднявшись, врач перешел к кушетке и снова осмотрел Гаэль. Она была в том же состоянии, что и Киз. Телефон звонил. Снова и снова. Доктор Рикер не слышал его и не стал бы отвечать, даже если бы и услышал. Его ум, сердце и, возможно, душа были с двумя пациентами. Он отчаянно пытался придумать какой-нибудь способ помочь им, целиком зависящим от него. Ему и в голову не приходило, что, возможно, пора было придумать, как помочь самому себе. Если бы пациенты умерли, ему было бы трудно объяснить полиции или жюри присяжных при коронере, почему он не вызвал «скорую» и не отвез пациентов в больницу. Окружной прокурор мог бы даже обвинить его в убийстве. Но и без этого у него были бы одно неприятности с местной медицинской ассоциацией.