Дом оставался на своем узком участке – такой же, как и прежде. Окна его не отражали ничего. Языки подпалин будто едва заметно трепетали на кирпичах стен. Сегодня рокот колес скейтбордов отчего-то неприятно отдавался в ушах Марка – казалось, что они производят в три раза больше шума, чем обычно, издавая грохот, от которого звенят тарелки на полках и дрожат стекла в оконных рамах.
Барбос мистера Хилльярда поднял вытянутую голову с крупным носом и выдал унылое «гав». Марку показалось, что занавеску на окне веранды кто-то резко задернул Собаку они разбудили – интересно, что еще они пробудили к жизни?
– А можно смотаться в Берли, – предложил вдруг Марк. – Стемнеет еще как минимум через час.
– Да нет, давай покатаемся тут, – сказал Джимбо. Мысль о таинственной девушке пробудила в нем незнакомый тревожный интерес. – Если она в доме, она услышит нас. И может быть, снова подойдет к окну.
– Чего ради? – В голосе Марка звучало сомнение, а сердце вдруг учащенно забилось.
– На тебя полюбоваться, – ответил Джимбо. – Именно так она и сделала в первый раз, правильно?
– Если это была она Если там вообще кто-то был…
Джимбо пожал плечами и описал на доске неспешно-плавный полукруг:
– Может, она из дома сбежала.
– Может, – сказал Марк. – Одно я знаю наверняка Там ее точно никто не будет искать.
И сразу же подумал: а так ли это? Он чувствовал неуверенность и слабость и очень не хотел, чтобы Джимбо это заметил.
В течение следующего часа они толкали доски в юрку и съезжали вниз по склону, спрыгивая с тротуара на проезжую часть и финтя. Изредка их провожали взглядами с крылечка или из окна соседи, но никто не делал замечаний. По меньшей мере раз в две минуты Джимбо или Марк бросали взгляд на окна дома номер 3323, не замечая ничего, кроме непроницаемой, похожей на пленку поверхности стекол.
Как только начало смеркаться, Джимбо посмотрел на дом в тысячный раз и заявил:
– Слышь, мы с тобой два придурка Ведем себя так, будто боимся этого дома Проще подойти и посмотреть в окно.
– Я не могу, – быстро проговорил Марк. – Я обещал маме.
– Ты обещал не залезать в дом, а не про окно!
– Вообще-то я обещал ей держаться от этого места подальше. Просто я не могу. – Он помолчал секунду. – Зато ты не давал никаких обещаний, правильно?
– Давал. Держаться подальше только от одного места – от фонтана.
– Ну, тогда, наверное, ты можешь подойти и посмотреть, – сказал Марк.
Джимбо вручил ему свою доску и побежал через улицу, пригнувшись, будто пародируя Граучо Маркса. Он перепрыгнул через тротуар, быстро пересек лужайку и двумя прыжками взлетел на крыльцо. Двигаясь боком, как краб, он прошел вдоль опаленной пожаром стены к окну. Теперь видна была только его голова. Марк увидел, что он сложил ладони чашкой и заглянул внутрь. Не отрывая ладоней от лица, Джимбо передвинулся вправо на фут. Через полминуты он уронил руки, чуть распрямился, пожал плечами и оглянулся на Марка Затем покачал головой, смущенно развел руками, спрыгнул с крыльца и побежал через улицу обратно.
– Ну что, что, видел, нет? – подскочил к нему Марк.
– Знаешь, кажется, что-то там есть – в смысле кто-то. – Джимбо зажмурился. – Не пойму, то ли видел, то ли нет… Вроде кто-то был, а когда я заглянул – спрятался.
– Парень? Я-то видел девушку, точно тебе говорю.
– Точно?
Марк кивнул. В течение последнего получаса его не покидало ощущение, зыбкое воспоминание: девушка, молодая женщина, позволила мельком взглянуть на себя. Это было как сообщение или приглашение.
– Есть идея, – сказал Джимбо. – Через полчасика начнет темнеть. Пошли зайдем ко мне, прихватим инструмент.
– Что?
– Инструмент.
Легким ударом Джимбо развернул доску, вскочил на нее и покатил по улице, движениями корпуса увеличивая скорость. Марк устремился под гору следом. На шесть футов опережая Марка, Джимбо зарулил за угол, вскочил на тротуар и катился до самого переулка, где спрыгнул с доски, подхватил ее и побежал к дому. Марк пошел за ним, гадая, что же за «инструмент» Джимбо придумал взять из дома.
И тут он вспомнил бинокль.
– Подожди здесь, – бросил через плечо Джимбо и побежал через задний дворик к кухонной двери.
Свет в кухне над мойкой красил желтым окно, а на полу растянулся прямоугольник света из гостиной. Марк услышал, как Джимбо, возражая кому-то, повысил голос, затем раздалась громкая недовольная речь отца Марк стоял на мостовой и ждал.
Понемногу сгущались сумерки. Под ногами Марка щели между булыжниками наполнялись тенями. Знакомое контральто поплыло из кухонного окна, нежное и спокойное, как летнее облако. На пороге появился Джимбо вместе с матерью. На мгновение Марку захотелось, чтобы Джимбо отправился куда-нибудь по своим делам, а он бы проскользнул в кухню и провел часик с Марго Монэген Дверь закрылась, и идеальная женщина исчезла Взбудораженный Джимбо шел к нему, неся в одной руке кожаный футляр, а в другой что-то черное, похожее на дубинку. Доска была у него под мышкой. Когда он дошел до конца заднего двора, Марк разглядел, что черная дубинка – это мощный фонарик.
– А это зачем, идиот? – зашипел он на Джимбо. – Если ночью направить луч на окно, стекло только отразит свет!
– Ну да, если у тебя будет фонарь. А если у меня будет полевой бинокль, а у тебя – фонарь, а?
– Все равно не получится, – сказал Марк.
– Просто ты не хочешь, чтоб получилось. Не хочешь, чтоб я глазел на твою подружку.
– Как же, подружку…
В глубине души Марк знал, что его друг прав: он хотел, чтобы эксперимент провалился.
Вдоль по Мичиган-стрит уличные фонари разбросали яркие пятна света. Незаметно подкралась ночь. В небе, казавшемся лишь на полтона светлее чернильной синевы земли, проклюнулась единственная звезда.
– Я так и не понял, как это должно сработать, – упорствовал Марк.
Джимбо включил мощный фонарь и направил луч прямо в лицо Марку, ослепив его.
– Испугался?
– Ничего я не испугался, ты ослепил меня! – Марк вытянул перед собой руки, закрываясь ладонями.
– Давай туда и стой там – Джимбо опустил фонарь, и его луч нарисовал широкую неровную дугу на тротуаре перед домом Рощенко. – Ну, топай, куда я свечу.
– А ты где будешь?
– Не важно, просто встань там, и все.
Разозлившись еще больше, Марк вышел на улицу и направился к желтому полукругу света от луча фонаря. Окна соседских домов ярко мерцали голубоватыми отсветами телеэкранов. Средних лет чернокожий мужчина в футболке сидел в своей гостиной и читал книгу в твердом переплете размером со словарь. В окне следующего дома вверх по взбиравшейся на холм улице тучный белый мужчина неопределенного возраста в измятой футболке заправлялся пивом из банки. На фоне темнеющего прямо на глазах неба чернели силуэты уличных фонарей. Не будь вечер таким теплым, размышлял Марк, можно было бы подумать, что сегодня ночь Хэллоуина[15] и он, нарядившись, бредет по улице и пытается вообразить, с удовольствием и страхом одновременно, какие таинственные сюрпризы поджидают его.
Когда он дошел до места, желтый полукруг исчез вслед за щелчком фонарика. Марк опустил доску.
– Хорош, – скомандовал Джимбо. – Секундочку.
Неотчетливо видный в широком, залитом темнотой промежутке между уличными фонарями, он трусцой побежал к Марку. Футляр с биноклем болтался на ремешке, как чрезмерно распухшая дамская сумочка. Добежав до Марка, Джимбо сунул тяжелый фонарик ему в руки. Марк включил его, и полоса желтого света прорезала темный воздух и легла на пустую лужайку.
– Выруби! – прошипел Джимбо.
– Штаны не намочи, Джимми-малыш, – сказал Марк, подчиняясь. – Что дальше?
– А дальше я пойду туда и приготовлюсь дать тебе команду. – Он показал назад, на противоположную сторону улицы, на точку футах в десяти – пятнадцати вниз по пологому склону. – Пока не скажу, не делай ничего.