Они пересекли бульвар Шермана, как обычно не обратив внимания на сигналы светофора.
– Не удивлюсь, если не только я, но и другие где-то видели Черного человека – мгновениями, понимаешь? В этом районе города творится что-то странное.
– Это с тобой творится что-то странное, – сказал Джимбо. – Гляжу, тебя неимоверно развеселила новость про психа Калиндара! – Он заглянул Mapку в лицо. – Развеселила, да? Вон как тебя разбирает.
– Ну, – кивнул Марк.
– Набитый волосами сундук и пара потайных коридоров не могли так подействовать.
– Ну, – повторил Марк и рассказал Джимбо о том, как оставил свой пакет наверху и нашел его в шкафу на цокольном этаже. – Врубаешься?
Джимбо откровенно не «врубался».
– Кто-то его перенес. – Теперь радость блеснула в глазах Марка.
– Калиндар? Черный человек?
Марк покачал головой.
– Кто-то играет со мной, Джимбо. Она говорит: «Я здесь, как же ты не видишь меня?»
– Она?
– Думаю, это та самая девушка, что показалась в окне в то утро. Еще тогда я почуял она специально выставляется. А сегодня утром я вроде как видел…
Джимбо остановился, помотал головой и опять зашагал вдоль западной части бульвара Шермана к Западной Берли-стрит.
– Что-то вспомнил? – спросил Марк.
– Да так, ерунда.
Марк продолжал неотрывно смотреть на него.
– Помнишь, когда мы с тобой там были, – продолжил Джимбо, – мне почудилось, что мелькнуло что-то, вроде как светлое пятно.
– Оба-на! – выдохнул Марк. – Ну вот, я ж говорил. Точно видел?
– Не то чтобы точно…
– Все изменилось, все теперь будет иначе. Теперь все даже ощущается как-то по-другому.
Джимбо вздохнул.
– Чего ты хочешь от меня, чтобы я сделал завтра?
– Разнюхал, знает ли старина Хилльярд что-нибудь о девушке или молодой женщине.
– Ты что, забыл – там много молодых женщин умерло.
– Все равно спроси.
– У Калиндара не было дочерей.
– А ты спроси, ладно?
– Спрошу, а ты расскажешь мне, если и в самом деле встретишь ее там и познакомишься.
– Пошли к тебе.
– А чем займемся теперь?
– Теперь, – сказал Марк, – будем искать в Интернете все про Джозефа Калиндара.
Патрульный Квентин Джестер перешел к дальнему краю обширных зарослей отцветающих азалий, которые начинались в нескольких футах от правой стороны аллеи. Он уже один раз обошел заросли азалий по периметру и почувствовал лишь досаду и раздражение самим собой. Что за издевательство: в рабочий день в такую жару торчать на самом солнцепеке и поджидать злодея, который всегда прячет свое лицо. На этом пекле и тренированный офицер может слететь с катушек. Патрульный Джестер позволил своим чувствам убедить себя в том, что он видел, как тот же самый амбал – волосы черные, пальто черное, грубые башмаки – шел за рыжим пареньком и его другом. Проснулись и заработали профессиональные инстинкты, и он отправился по широким плитам аллеи следом за этим загадочным типом; после чего упомянутый загадочный тип сошел с дорожки и завернул за кусты азалий. А после этого, уже второй раз за день, вышеупомянутый загадочный тип взял и скрылся из виду, прямо как (любил говаривать дедушка патрульного Джестера) «нечистый, когда крикнет петушок и пукнет воробышек». В разговоре со своим дружком Луисом Исли в «Доме Ко-Рек-Шана» после пары пива Квентин Джестер мог рассказать об этом, но в донесении – никогда.
– Йоу, ты такой раньше видел?
– Какой «такой»?
– Да вон стоит. – Джимбо показал рукой на ту сторону бульвара Шермана, где жарились на стоянке восемь или девять машин. Посередине ярким красным пятном выделялся грузовой пикап «шевроле», о котором, решил Марк, и спрашивал Джимбо.
– Да, это может показаться странным, сэр, но красный пикап я уже видел.
Джимбо замотал головой, ухмыляясь. У него отличное настроение, подумал Марк, потому что ему больше не надо идти в дом Калиндара.
– Ладно, – сказал Марк. – Он блестит как полированный. Скорее всего, он и впрямь полированный, самый блестящий пикап в мире. Пожарьте яичницу на его капоте, и я ее с удовольствием слопаю.
– Ну ты что, ослеп? Это единственный в мире пикап с… с…
– О, – воскликнул Марк, – тонированные стекла!
– Напрочь затонированные. Ни фига не разглядишь, что в салоне.
– Интересно, что за тип ее водит.
– Богатенький тип, – сказал Джимбо. – Холит и лелеет свою тачку, как любимую игрушку, держит исключительно в гараже и выводит оттуда по большим праздникам.
Ребята неторопливо пошли по бульвару Шермана, глядя на машину, и наконец поравнялись с ней.
– Да, похоже, богатенький, – согласился Марк. – Парень лет двадцати, живет в здоровенном доме своих родителей на Истен-Шор-драйв и никогда в своей жизни не пачкает рук, никогда не будет работать на улице и от работы не вспотеет.
– Не то что мы, – вздохнул Джимбо. – Крестьяне.
Оба зашлись смехом Когда они миновали пикап, то тут же забыли об этом.
Дойдя до «Закусочной Шермана», Джимбо остановился и заглянул в широкое окно:
– Созвонимся сегодня, ладно? Я тут договорился кое с кем…
– Врешь, – сказал Марк, но затем вспомнил, что Джимбо накануне говорил ему об этом. – С кем?
– С Ли Эрлингтон, – ответил Джимбо чересчур быстро.
Ли Эрлингтон была невероятно красивая девочка из их класса. Болтали, что она с причудами, сочиняет стихи и записывает их в большую тетрадь, которую всегда и всюду таскает в своем рюкзачке.
– Пошли со мной, – сказал Джимбо. – Она с Хлоей Мэннерс, а ты Хлое всегда нравился.
Марк колебался. Конечно, хотелось пойти в закусочную и узнать, о чем говорили девчонки и что у них на уме, но хотелось и отыскать фотографию Калиндара анфас, а также узнать детали всех его преступлений.
– Топай один, хорошо тебе повеселиться, – решился он. – Хочу найти хоть какую-нибудь информацию о моем родственничке-маньяке. Отзвонись, когда освободишься.
– Да я на полчасика, – сказал Джимбо. – Позвоню.
Дойдя до конца квартала, Марк вдруг вспомнил о красном пикапе и обернулся взглянуть на него еще разок. Джимбо был прав: ребята, которые ездят на таких вот грузовичках, как правило, не тонируют стекла. На место, которое занимал красный пикап, сдавал задом маленький небесно-голубой «датсан». Эх, жаль, подумал Марк ему хотелось взглянуть хоть одним глазком на этого везунчика, сукина сына. И тут вдруг боковое зрение Марка выхватило некий ярко-красный и блестящий объект. Марк повернул голову влево и обнаружил, что, пока он решал с Джимбо стратегические вопросы, красный пикап вырулил со стоянки, развернулся и подъехал к тому месту, где стоял на тротуаре он. Марк ждал, что пикап проедет мимо, но тот не двигался.
Удивленный, Марк обернулся опять. Темная серо-зеленая панель ветрового стекла плеснула отраженным солнцем прямо ему в глаза. Заморгав, Марк приставил ладонь козырьком ко лбу. Ему удалось разглядеть только лобовое и боковые стекла, салон оставался невидим Пикап еще не миновал его – наоборот, он продолжал двигаться со скоростью, в точности совпадавшей со скоростью шагов мальчика.
Марк пожалел, что не пошел в закусочную с Джимбо.
Затем приказал себе успокоиться. И не глупить. Спрятавшийся за непроницаемым стеклом – это наверняка парень с Истен-Шор-драйв, умудрившийся заблудиться в путанице улочек бывшего Пигтауна. Заблудиться в районе парка Шермана было немудрено: дядя Тим, который вырос здесь, рассказывал, как в первый день своего возвращения заплутал, разыскивая Сьюпериор-стрит. Вот сейчас водитель пикапа опустит стекло пассажирского окна и спросит дорогу. Марк развернулся и пошел назад, ожидая вопросов.
Пикап просто двигался рядом со скоростью две-три мили в час, оставаясь позади на неизменном расстоянии в восемь-девять футов. Вблизи автомобиль был удивительно чистым и безупречно отполированным. Изгибы капота и крыльев выглядели почти расплавленными. Вдоль борта и поверхности двери красная краска была словно нанесена несколькими слоями – так, что блеск поверхности позволял Марку смотреть и смотреть в самую глубь, будто в красный омут. Резина колес отливала черным глянцем без единого пятнышка грязи. Марку подумалось, что пикап этот никогда не ездил под дождем, его никогда не доверяли служащим отелей или парковок. Ему, как ручной пантере, которую каждый день ласкали и расчесывали, сегодня наконец позволили выйти на волю и познакомиться с внешним миром Он показался Марку живым организмом – огромной, опасной тварью, реальным живым существом.