— Не понимаю, — прошипел хамон и недоуменно покачал капюшоном. — Разве мы должны были спросить?
— Конечно, — не выдержал Лорри Крапивный, Седьмой Совета, самый нервный из всех одиннадцати. — Нельзя вламываться в чужой город без приглашения и вести себя как заблагорассудится.
— Мы не задержимся надолго, — подал голос второй хамон.
— Да, не задержимся, — вступил третий и зашипел: — Ваш Мир всего один из многих, а нам везде надо побывать. Это — Рогдарм.
— Что такое… Рогдарм? — Члены Совета тревожно переглянулись.
— Судьба — Рогдарм, Неотвратимость — Рогдарм, Бесполезность — Рогдарм, — с готовностью принялся перечислять стоящий справа хамон.
— И Вечность, — подсказал хамон, стоящий в центре.
Это было довольно загадочно, а Совету все загадочное не нравилось. Можно даже сказать, что у него была аллергия на всякие там загадки и тайны. В результате этой непродолжительной беседы Совет ничего не понял, но виду, конечно, не подал. Нельзя же ударить в грязь лицом перед гостями из другого мира, пусть и незваными, не имея понятия, что такое Рогдарм. Со своего места встал лорд Уникам — Девятый Совета и Повелитель Вампиров по совместительству. Остальные с почтением взглянули на него и перестали шептаться.
Теодор Уникам выглядел как всегда очень достойно и немножко внушал ужас. Он был высок, худощав и очень бледен. У него были темные, коротко остриженные волосы и четкие, словно вырезанные из камня черты лица — прямой нос, идеальной формы черные брови, тонкие бескровные губы. Но это все ерунда! Вот глаза Теодора Уникама — это действительно удивительное зрелище. Холодные, блестящие, с расширенными черными зрачками и меняющие цвет в зависимости от настроения. Сейчас глаза были серыми. В гневе они наверняка ужасны, да вот только рассказать об этом больше некому… Пожалуй, он был самый умный и рассудительный из всех членов Совета. Он мог позволить себе никого не бояться. Его смерть имела место быть давным-давно, и обычные страхи заурядных людей были от него весьма далеки. Лорд вплотную подошел к одному из хамонов, загородив собой Апольского. Четвертый Совета взглянул на него с благодарностью. За Повелителем Вампиров он был как за каменной стеной.
— Зачем вы сюда прибыли? Какова цель вашего визита? — Голос лорда Уникама звучал вкрадчиво и мудро одновременно. В этом он был весь: если бы он захотел, то вы бы съели собственный ботинок и ничегошеньки не заметили. И только потому, что он вас об этом попросил.
— Наша цель проста — из одного мира в другой. И так до бесконечности. В каждом из миров мы останавливаемся только на один день.
— Хорошо. А вы каждый раз устраиваете ярмарку в новом мире?
— Да, ярмарка, праздник, увеселение… Нам все равно, что устраивать, — равномерно шипели хамоны.
— И вы не берете никакой платы за это? — Вампир был сама невинность. Только глаза поблескивали изредка красным.
— Мы не берем денег за это.
Советники немного расслабились. Но лорд Уникам был не так прост: он почувствовал подвох.
— Не берете денег. А плату берете?
Хамоны не ответили. Они что-то задумчиво шипели про себя. Вампир не спускал с них глаз, будучи готовым немедленно отреагировать на любую неприятную неожиданность с их стороны. А он мог не так уж мало…
— Плату берем, — наконец соблаговолили ответить они. Казалось, что говорят хамоны против своей воли.
— Какую же?
— Жизненную силу.
— Ага! — громко и обвиняюще сказал лорд Уникам. Уж он-то как вампир знал, что значит брать жизненную силу. — И много?
— Нет. Существа не умирают. Они быстро устают, и на смену им приходят другие. Это плата за веселье.
— И давно вы этим занимаетесь?
— От рождения миров.
— Давненько! — тихонько присвистнул Ярок Гиншпиль, Пятый Совета.
— И даже сейчас, когда наши неразумные горожане ломятся на Главную площадь, вы вытягиваете из них силы?
— Да. И мы просим вас не мешать нам. Сегодня наше время. Эти люди пришли к нам добровольно. Они веселятся.
Лорд Уникам напряженно размышлял. Ему не нравилась сложившаяся ситуация, но сделать с хамонами ничего нельзя. И ослу понятно, что они обладают таким потенциалом, с которым Совет не справится. Тем более под угрозой могли оказаться жизни тысяч горожан.
— Вы гарантируете, что ни одному живому существу не будет нанесен вред?
— Нет. Вред будет нанесен, но небольшой, — педантично уточнил один из хамонов. — Мы гарантируем, что все станут такими, как раньше. Но нужно будет время.
— Сколько времени?
— По вашему исчислению это неделя. Нам пора, — зашипели и засуетились они, — нужно возвращаться к себе. Ваша атмосфера для нас вредна. — И стали таять в воздухе.
— Стойте, последний вопрос! Вы уйдете из нашего Мира и никогда не вернетесь в него?
Один из хамонов задержался, чтобы ответить:
— Да, уйдем и никогда не вернемся. Мы не возвращаемся, в этом нет нужды.
Больше он ничего не сказал. Его серое одеяние стало клочками тумана, который постепенно исчез.
Совет вышел из оцепенения. Все громко и одновременно заговорили. Лорри Крапивный выругался:
— Вот вампиры чертовы! Отнимают жизненную силу! Простите меня, лорд Уникам, вы, я надеюсь, понимаете, что именно я имею в виду. Я не хотел вас обидеть.
— Я не обиделся.
Он действительно не обиделся. Его вообще мало заботили человеческие чувства как таковые. С тех пор как вампиры перестали пить человеческую кровь непосредственно из носителя, они стали полноправными членами общества. С причудами, конечно, не без того, но кто сейчас без них? Благодаря эликсиру, который давным-давно изобрел техномаг Рокмус, обычная вода превращалась в превосходную человеческую кровь, сладкую и ароматную. А вот что-нибудь изменить в мировоззрении вампиров оказалось не под силу даже самому искусному техномагу.
— Ну вот и поговорили. До чего короткой оказалась беседа, аж неприятно. Или приятно? Действительно, что с нами считаться? Всего лишь Совет Фара… Не то что они — о, великолепные невесомые серые балахоны…
— Не горячись, Соул. Главное, мы теперь знаем, что тут происходит. Завтра они уйдут, и обо всем этом можно будет с легкостью забыть. — Лорд Уникам положил руку на плечо Второго Совета.
— Вы думаете, им можно верить?
— А разве у нас есть выбор? Бесплотный туман же не арестуешь и не посадишь в Подводный Купол. Хамоны — это, скорее всего, разновидность духов-разрушителей. До богов они явно не дотягивают, раз им приходится кормиться силой живых существ.
— Я люблю этот Мир, но иногда в нем становится неприятно. Тесно! Можно подумать, нам не хватает здесь людей, эльфов, гномов и всякой нечисти, а они все прибывают и прибывают. Перевалочный пункт какой-то и конечная станция одновременно! Вот еще и духи-разрушители пожаловали. Что нам делать, если это войдет у них в дурную привычку?
— Хамоны обещали не приходить больше.
— Наверняка они не одни такие! — отмахнулся Клайв Вистроу, Одиннадцатый Совета. — Поживиться на дармовщинку жизненной силой захочет каждый. Еще и в очередь выстроятся.
— Если совсем припечет, обратимся за помощью к богам. Их тут в столице много крутится в человеческом обличье. И многие из них в долгу перед Фаром вообще и этим Миром в частности.
— У богов короткая память, — Апольский вздохнул. — Но с этим ничего не поделаешь.
— Давайте решим, что мы ответим народу, если он вдруг спросит о том, что с ним случилось. Правду? Или официальную версию?
Советники задумались. Правду говорить не хотелось. Она была горькой и подрывала доверие к Совету, но, к сожалению, в этом деле оказалось замешано слишком уж много людей.
— Ну, раз наслать на всех Непомнящий Ветер не получится, значит, скажем правду, — решил Соул. — В Фаре слишком много ясновидцев. Почти что каждый второй. Если будет нужно, хотя я искренне надеюсь, что этого делать не придется, то созовем пресс-конференцию.
— Я бы предпочел, чтобы в следующий раз, когда мы будем разговаривать с непрошеными гостями из других миров, с нами был Главный техномаг. Совет без охраны смотрится несолидно.