– Не найдется ли у тебя старого зарядника?
Эдуардо зашел в каюту и посмотрел на телефон:
– От этого, что ли? Вряд ли. Откуда ты его взял?
– Не важно.
– Это же прямо антиквариат!
Томас помыл чашки. Возможно, Эдуардо прав. Он повел себя слишком холодно, но у него не было никакого желания копаться в прошлом – ни в своем, ни в чьем-то еще. Прошлое могло оказаться убийственным.
13
Берлин, Пренцлауэр-Берг, 16 августа 1989 года
Первые лучи солнца озарили листву деревьев на Грейфенхагенерштрассе. Было еще только семь часов утра, а на улице уже становилось душно. Из открытых окон многоэтажного дома неслась музыка, жильцы проснулись и слушали радио. Трое мужчин, которые курили, сидя в фургончике «Баркас», вспотели от жары. Впереди рядом с Мюллером сидел Хауссер. Сквозь темные стекла солнцезащитных очков он следил за воротами дома номер девять. Они стояли тут вот уже три часа, но за все это время из парадного никто не выходил. Никто из спутников Хауссера не произносил ни слова. Все трое умели терпеливо ждать, когда проводили слежку.
Через полчаса улица начала оживать. Мимо торопливо засновали прохожие, отправляющиеся на работу, в конце улицы показался мусоровоз. Хауссер поглядывал на громоздкую машину, которая понемногу приближалась к дому девять и скоро должна была загородить ворота.
– Надо было припарковаться поближе, – сказал Мюллер. – Может, мне пойти и сказать им, чтобы проезжали?
– Незачем светиться, – сказал Хауссер, отрицательно покачав головой.
В эту минуту из ворот дома девять на улицу вышел Кристоф Шуман. На нем был полотняный костюм, в руках портфель. Он придержал дверь, пропуская вперед жену. Рядом с ним она выглядела худенькой и стройной как тростинка. Обернувшись, фрау Шуман позвала дочь, которая только что показалась из ворот. Девочка была в пионерской форме – белой блузке с темной юбкой и с ярко-красным галстуком на шее. Агент, сидевший за спиной Хауссера, наставил камеру с телеобъективом и начал фотографировать. Кристоф Шуман открыл дверь машины, жена и дочь сели на заднее сиденье. Перед тем как захлопнуть дверь, Шуман, словно почуяв слежку, быстро обвел взглядом улицу. Но тут подъехавший мусоровоз заслонил фургон, в котором сидел Хауссер. Сквозь клубы чадных выхлопов из-за мусоровоза выехала, удаляясь, машина цвета шампанского, в которую сели Шуманы.
– Фу ты ну ты! На «БМВ» раскатывает! – сказал Мюллер. – Интересно, сколько такая стоит?
– Пять-шесть годовых зарплат, не меньше, – ответил агент, сидевший сзади. – Импорт! Небось прямиком с Запада!
Хауссер открыл боковую дверь и вышел из машины. Следом за ним через дорогу к дому номер девять проследовали пять агентов, ожидавших на другой стороне улицы. Войдя в ворота, они направились к дворовому флигелю и в лифте поднялись на последний, шестой этаж, где находилась квартира Шуманов. Мюллер меньше чем за пятнадцать секунд отмычкой открыл замок, и вот уже они оказались в прихожей; там еще стоял сладковатый запах духов, которыми перед выходом надушилась фрау Шуман. Молча, несколькими взмахами руки, Хауссер быстро разослал агентов по квартире, и все пятеро приступили к обыску.
Хауссер вошел в гостиную, где из панорамных окон открывался вид на монастырский садик на соседнем участке. Семейство Шуман жило в красивом квартале, и мало кто мог похвастаться такой квартирой, как эта. В гостиной висели картины, стоял большой телевизор и музыкальный центр, на полочках под ним – солидная коллекция долгоиграющих пластинок. Тут имелся новенький с виду, шикарный диванный уголок с кожаной мебелью и – что было уже верхом шика – бамбуковый домашний бар с четырьмя высокими табуретами и выставленной за стеклом вереницей бутылок сплошь импортных марок. Даже у Лео Данцига, занимавшегося контрабандной перевозкой людей, жилище было обставлено не так богато и изысканно.
Из гостиной Хауссер перешел в личный кабинет Шумана. Кроме письменного стола, тут стояли честерфилдовские кресла и столик красного дерева с коробкой для сигар и графинчиком коньяка. Заднюю стену занимал книжный стеллаж от пола до потолка. Хауссер пробежался по заглавиям. На полках рядом с русскими и немецкими философами, такими как Ницше и Кант, стояли Бодлер, Шекспир и Хемингуэй. Одна полка была целиком заполнена детективами, а в углу, подальше от глаз, Хауссер обнаружил некоторых старых критиков системы. Среди прочих был здесь и Вернер Бройниг[15], которого Хауссер и сам почитывал с удовольствием. Несмотря на солидную библиотеку, Хауссер сомневался в том, что Шуман много читает. Библиотека, точно так же как и кубинские сигары в специальной коробке, как импортные коньяки и домашний бар в гостиной, нужна была ему для престижа.
15