- Интересно вы рассуждаете, - сказал он наконец. - С подтекстом, как теперь говорят писатели.
- Уж как могу.
На столе стояла большая фотокарточка под стеклом в синей рамочке - это был Калганов в кожаной куртке, с ружьем через плечо на фоне таежных зарослей. Борода и улыбка во все лицо. Коньков невольно задержал взгляд на нем: столько было силы и бесшабашной самоуверенности или даже дерзости на этом лице! Жил человек и думал, поди: неотразим и вечен, как бог, мелькнула мыслишка в голове Конькова.
- Калганов вам подарил? - спросил он.
- Не украла же, - вызывающе ответила Ингани.
- А шкуру барса тоже он?
- Нет, сама добыла.
- Вы охотник?
- Да.
- А я думал, что карабин вашего дяди, Батани. - Коньков подошел к ружью.
- Снимайте, снимайте! Вы же за тем и пришли сюда, чтобы карабин осмотреть.
- Приятно говорить с человеком, который все понимает.
- Спасибо за любезность.
- Прошу прощения! - Коньков извинительно развел руками, но карабин снял.
- Легонький. Прямо игрушка! - Коньков открыл затвор, посмотрел в ствол. - А ой у вас, простите, не чищен, и порохом пахнет. Совсем недавно стреляли?
- Да. Вчера стреляла. Нюх у вас хороший.
Он пропустил колкость мимо ушей.
- Где стреляли, на охоте?
- Нет, по мишеням.
- А-а! Где мишени берете? Сами рисуете?
- Бог дает. Вон мои мишени - шишки кедровые.
Две свежих шишки лежали на столе. Коньков взял одну, колупнул ногтем.
- Рано вы их сбиваете - смоляные еще. Значит, развлекаетесь?
- Извините. Других развлечений нету.
- Ну вот, и мы сейчас развлечемся. Пойдемте со мной!
Они вышли на крыльцо. Неподалеку от поленницы дров стояла бадья с песком. Коньков приложился и выстрелил в бадью. Потом протянул карабин Инге:
- Видите отметину в бадье?
- Вижу.
- А ну-ка, покажите класс!
Ингани, почти не целясь, дважды выстрелила в бадью. Коньков подбежал к бадье и сказал восторженно:
- Ну, надо же! Одна в одну всадили.
Он выгреб пули из песка и положил их в сумку.
- Возьму на память. Хорошо стреляете!
9
Кончугу нашел он в сумерках; тот неподалеку от своего дома, прямо в тайге, колол дрова и складывал их в поленницу. Два огромных выворотня ильм и пихта, высоко задрав обнаженные корни, валялись тут же; деревья были распилены и уже наполовину расколоты.
- Дары природы прибираешь? - спросил Коньков, подходя.
- Ветер сильный гулял, деревья повалил, - сказал Кончуга, присаживаясь на чурбак и раскуривая трубочку. - Дункай эти два дерева мне отдавал.
Коньков тоже закурил, сел рядом.
- Послушай, Батани! Надо говорить со мной откровенно. Понимаешь? Иначе тебе же хуже будет.
- Почему хуже?
- Да потому, что ты финтишь.
- Чего такое финтишь?
- Ну, что-то скрываешь от меня. Давай начистоту: разрешил тебе Калганов идти на пантовку или ты самовольно ушел?
- Какая тебе разница? Разрешил, конечно.
- Так, допустим. Сколько вы с ним были в тайге?
- Вторая неделя.
- И ни одного изюбря не видали за это время?
- Нет. Только сохатый видали.
- Ну, так убил бы сохатого!
- Зачем мне сохатый? - Кончуга виновато улыбнулся. - Сохатый панты нет.
- Но на панты нужна лицензия! - повысил голос Коньков.
- Зачем лицензия? - удивленно переспросил Кончуга, даже трубочку вынул изо рта и поднял ее кверху. - Калганов сам начальника! - произнес со значением и после короткой паузы сказал с улыбкой: - Его немножко подумал - разрешил.
- Чего ты дурака валяешь! - возмутился Коньков.
- Почему дурака? - обиделся Кончуга.
- Калганов закон не нарушал.
- Зачем Калганов? Я нарушал. Один раз он мой карабин отбирал, прошлый год.
Коньков саркастически усмехнулся.
- Ну? И теперь ты говоришь, что Калганов противозаконно послал тебя на пантовку?
- Почему против закона?
- Так лицензии у вас не было?! - взорвался Коньков.
Кончуга опять стал терпеливо, как ребенку, разъяснять ему:
- А зачем лицензия? Калганов разрешал. Тебе не понимай, что ли?
- Угу! Понял, чем мужик бабу донял. - Коньков поглядел на него, иронически прищуриваясь, и другим тоном спросил: - А ты не скажешь, что было между Калгановым и твоей племянницей Ингой?
- Не знай, - коротко и сердито ответил Кончуга.
- Значит, посторонние люди знают, а ты, ее родной дядя, не знаешь?
Кончуга сунул трубку в рот и сделал каменное лицо - будто и не слыхал, о чем его спрашивает Коньков, и глядел куда-то в сторону, попыхивая дымком.
- Ну, ладно... - Коньков тронул его за локоть и спросил с тем же ироническим оттенком: - Ты случайно не видел в тот день, накануне убийства, Ингу у вас в лагере? Она не приезжала к вам?
- Не знай, - резко ответил Кончуга.
- Ну, что ж... Тогда поедем и узнаем.
- Куда?
- К кашевару Слегину. Он-то видел, кто по реке проезжал той ночью. Так что подготовь мотор. А я возьму горючее у Дункая, и завтра утром поедем. Надеюсь, что на этот раз застанем кашевара.
Но съездить вторично в лагерь лесной экспедиции им не удалось.
Утром, чуть свет, Дункая и Конькова, ночевавшего у него, разбудил сильный грохот в дверь, Дункай, сердито чертыхаясь, пошел открывать дверь и вернулся в дом с бригадиром лесной экспедиции Павлом Степановичем.
- Извините за раннюю побудку, - сказал тот, вытирая сапоги о половик возле порога. - Но у нас несчастье.
- Что за несчастье? - спросил тревожно Коньков с дивана; уже успевши натянуть сапоги, он торопливо застегивал китель.
- Иван Слегин пропал, - ответил бригадир.
- Кашевар, что ли? - спросил Дункай.
- Он самый.
- Как то есть пропал? - Коньков прошел к столу, указал на табуретку бригадиру: - Да вы садитесь! - и сам сел.
Павел Степанович положил на стол серую кепочку, присел на табурет и стал рассказывать; его тяжелое одутловатое лицо с вислым носом было серым от бессонницы.
- Мы, значит, пообедали после вас, на работу сходили, вернулись в лагерь... А Слегина все нет. Тут Зуев к нам подвернул, из города ехал. Поговорили: то да се. "А где Иван?" - спрашивает Зуев... Сами ждем. Ушел, говорим, с утра рыбачить - и как сквозь землю провалился. "Да вы что ж сидите, мать вашу перемать, - заругался Зуев. - Уже сумерки на дворе. Искать надо! А вдруг что случилось?" Пошли искать, сперва на Слюдянку... Всю речку исходили - кричали, шумели - никого. Прошли дальше, на Кривой ручей, это в двух километрах от Слюдянки. И вот на берегу ручья находим эту кепочку, а рядом свежие следы тигра. Крупный след! Вон, с блюдце будет. Мы опять кричали, шумели... Искали везде - и вдоль ручья, и в зарослях. Ни следов, ни Ивана. Собак с нами нет. Да что собаки? Они не больно берут тигриный след. Покричали, постреляли в воздух да ни с чем и вернулись.
- А кто нашел эту кепку? - спросил Коньков.
- Зуев. Ну а потом и мы подошли. И следы видели, и эту кепочку.
- Следы возле кепки? - спросил Коньков.
- Два-три следа на влажной земле. И кепочка между ними. Все видели.
- И что же вы думаете? Что с ним произошло? - допытывался Коньков.
- А чего тут думать? Дело ясное - тигр утащил его. И Зуев это же говорит. Он - лесник опытный. Какой-то шалый тигр здесь появился. Да и Калганов говорил про этого тигра, еще предостерегал нас. Вот какая беда!
- Да... Вот так история с географией! - Коньков взял кепку Слегина, вынул из кармана лупу и стал разглядывать эту загадочную находку. - Какой он был, чернявый или белесый?