— Судьба сурова. Она забрала ребенка в преисподнюю.
Когда Гульба предложил отметить пирушкой очередную победу, он печально произнес:
— Это ваш праздник, а у меня траур по тому, кого я считал своим сыном. Отмечайте без меня.
Олег хитро прищурился.
— Сыном, говоришь. Тут у меня есть парень, который может заменить тебе сына.
— Кто это?
— Малыш стоит за дверью. Сейчас я его позову. Эй! — Во всю глотку гаркнул Гульба. — Зайди.
Со всех ног в кабинет вбежал невысокий, стройный мальчишка. Со всего разбега он кинулся в объятия сверхмаршала, едва не повалив его.
— Янешь! Янешь! Где ты пропадал? — Максим едва удержал готовые выступить слезы.
Мальчик, запинаясь, ответил:
— После аннигиляционной вспышки я потерял сознание. Потом мое обездвиженное тело бросало меж обломков. Я не мог ответить на сигналы, посылаемые по гравиорадио. И вообще, спасибо компьютеру. Если бы не он, меня бы здесь не было. Автоматика выбросила мое тело из гиперплазменного шара.
— Тебе, малыш, повезло.
— Конечно. Иначе не говорили бы я с вами.
— Мы выиграли и эту битву. Скоро от конфедерации останется лишь дурная память. Ты счастлив?
— На данный момент — да. Но буду ли счастлив завтра — это философский вопрос.
Мальчишка улыбнулся. Он был доволен, что такая мудрая мысль пришла ему в голову.
— Это мне напоминает Фауста и Мефистофеля. Тогда дьявол загадал Фаусту, что он должен выбрать момент наивысшего счастья и крикнуть: "Остановись мгновение, ты прекрасно!" Разумеется, ни одно из мгновений не показалось Фаусту настолько прекрасным, чтобы его остановить навечно. Любое мгновение перестает быть восхитительным, стоит ему застыть, заморозиться льдинкой. Движение — вот подлинное счастье!
Мальчишка добавил:
— Цель — ничто, а средства ее достижения дают подлинное блаженство. Например, если мы разобьем конфедерацию, то почувствуем опустошение. А пока идет война — увлекает сам процесс.
Уловив непонимающие взгляды, Янешь пояснил:
— Вот мы сегодня сражались и радовались. А теперь, после победы, осталась лишь усталость.
— Ты не прав, — подмигнул Олег Гульба. — Забываешь о наградах.
— Самая лучшая награда солдату — возможность убить своего врага. А звездочки на погоны или крест на грудь — это уже из разряда бижутерии.
— Вот как?! — Гульбе стало смешно. — Ты рассуждаешь, как ребенок. Звездочки на погонах или ордена, причем чаще в форме звезды, чем креста — это великая честь. Они подводят итог твоей жизни, твоим способностям, смелости, в конце концов. И если ты можешь сражаться, значит, и награду должен получить по заслугам. Вот я не знаю, вручать ему медаль "За отвагу" или нет?
Мальчик слегка растерялся. Возможность повесить на грудь не просто серебряную побрякушку, а символ храбрости — это не шутка.
Максим, улыбаясь, успокоил ребенка:
— Это мое право, как командующего звездным фронтом, вручать такие медали. Я уже издал указ о твоем посмертном награждении, а теперь медаль вручат живому.
Глаза Янеша засияли.
— Великолепно! Лучше быть живым, чем мертвым. Ведь живой я смогу гораздо больше убивать противников.
Генерал Филини рассмеялся.
— Мертвый ты уже никого убить не сможешь. Прах ты и в прах обратишься.
— Это как? — Лицо мальчика стало серьезным.
— А так. Словно солома сгорела.
Янешь придал себе мудрый вид.
— Однако, ничто в природе не исчезает бесследно, и сгоревшая солома преобразуется в углекислый газ и пепел. Даже топливо из антиматерии отнюдь не превращается в ничто, а извергается потоками фотонов. Так и моя личность — она не может просто раствориться в пространстве. Нет, она должна сохранить свое существование.
Филини улыбнулся.
— Может, и сохранится, записанная в суб-ноосфере. Как на магнитной ленте сохраняется изображение и голос. Или в гравиокапсулах.
— Не только.
Мальчишка весь подобрался.
— Я читал одну книгу… Там говорится о том, что мы продолжаем жить в параллельной вселенной, сохраняя память о прежней жизни. И в этом новом мире тоже идут войны, есть эволюция, борьба за выживание. Но мы становимся мудрее, потому что у нас сохраняется память. И я, уже воплотившись в ребенка, не написаю себе в штаны, а пойду в туалет. Моя личность полностью сохраняется, а плоть временно становиться другой.
Олег Гульба ошеломленно уставился на Янеша.
— И где ты таких заумных идей нахватался?
— Я уже говорил. В книге одного фантаста. Там еще написано, как уничтоженная Земля будет восстановлена с помощью гиперплазменных нанотехнологий. Там подробно рассказывается, как восстанавливали Землю, какие виды синтезаторов материи применяли, а также сдвигали время, искусственно искривляли пространство. И даже выходили в параллельную вселенную.
— Все это очень интересно. — С улыбкой произнес Максим. — Но для нас главное — со своей вселенной разобраться. А уж потом обсуждать научную фантастику. Что же касается свойств гиперплазмы, то они еще до конца не раскрыты и их возможности неисчерпаемы. Великий инженер Дмитрий Фишер был первым, кто изучил свойства сверхматерии. Шестое и прочие состояния вещества. Это было стратегическим прорывом нашей науки. Правда, некоторые иногалактические расы намного раньше открыли подобные свойства материи. Но это не умаляет заслуги Фишера.
Янешь оттопырил нижнюю губу. Он был горд, что с ним беседуют на равных. Особое уважение он питал к Максиму. Сверхмаршал — звание за пределами понимания, как вселенский трон.
В кабинет вошел Кобра, представитель цивилизации Гапи.
Хотя Янешу и приходилось ранее видеть активного члена столь славной расы, он не удержался от шутки:
— Надо же, одуванчик явился.
Кобра добродушно усмехнулся.
— По-моему, на вашей планете одуванчик — символ надежды.
— Нет! — Возразил Филини. — Он символ хрупкости всего земного.
— Да, мироздание хрупко. Вечен только Всевышний, и те бессмертные существа, что созданы им. В том числе и люди. Я слышал часть вашего разговора. И должен сказать в первую очередь тебе, малыш. — "Одуванчик" повернулся к Янешу. — Автор той книги не прав. Бедствие больше не повторится, и в новом мире вам не придется убивать себе подобных. В новой вселенной исчезнут боль и насилие — там будет царить вечный мир.
Янешь поднял глаза.
— Это будет очень скучный мир. Каково это — жить, не зная битв, сражений, кровавых схваток. Мир без насилия пресен, это как чай без сахара и суп без соли!
Кобра тяжело вздохнул.
— Неужели убивать другого доставляет тебе радость?
— Еще бы. Нет большего удовольствия, чем убивать своих врагов.
— А вы что думаете, командир? — Поинтересовался Кобра.
Максим кашлянул.
— Хотя ратный труд и является нашей профессией, в убийстве, как таковом, нет ничего приятного. Мы ведем войну не потому, что нам это нравится, а для того, чтобы покончить с ней навсегда. Придет время, и вечный мир воцарится во вселенной.
Янешь сделал протестующий жест.
— Это будет скучно.
— Есть много других действий, которые не позволят нам скучать. Впереди нас ждет долгая мирная жизнь. И мы не должны ее разменивать на пятаки. Я полагаю, мир должен быть очищен от насилия.
— И чем вы тогда будете заниматься? Вы, солдаты? — Сверкнул глазами рассерженный ребенок.
— А чем занимаются мирные люди? Трудом. Производительным трудом. И тебе тоже придется работать.
Янешь скривился.
— Мои родители всю жизнь вкалывали. И чего достигли? Как жили в нищете, так и живут до сих пор. Лучше быть солдатом, чем нищим.
— Это верно. — Одобрил Гульба. — Нищета отвратительна. Лучше быть здоровым и богатым, чем больным и бедным.
Тут Янешь опять всех удивил.
— Богатство разлагает. Нам нужно покончить с олигархами и установить диктатуру пролетариата.
— От кого он таких слов нахватался? — Олег Гульба поднял палец. — Шалишь, друг, шалишь.
— От Ленина. Надо знать историю. — Размерным тоном произнес Максим. — В принципе, у нас уже есть диктатура, а пролетариат бесправный.
Тут Трошев понял, что сказал лишнее.
— Вернее, права у него есть, но живет он в тяжелых условиях.
— Это пока идет война. — Перебил Гульба. — Потом станет намного легче.