Петр и Вега во все глаза смотрели на сказочный живой калейдоскоп. Голос Багиры вывел их из транса.
— Что вы будете есть, господа?
Робот-официант выдал голограмму меню.
— Я хочу чего-нибудь экзотичное, — глаза Веги загорелись.
— А мне подойдет любая еда. Не люблю, когда болит живот.
Багира вздохнула.
— Чем угостите, то и съем.
Вега заказала столько, что впору есть динозавру. Она нарочно выбрала самое экзотичное и дорогое, включая мясо сверхпроводниковых семихвостых пантер. А также гигантских амеб, бронированных медуз, ежа с алмазными иглами и прочую дребедень, включая радиоактивных стрекоз.
Естественно, все Вега не съела. Получила вздутый живот, астрономический счет и вид полной дуры.
Петр поел более скромно. Единственное излишество — это суп из жемчужной черепахи. Вкусно и полезно. Багира поела кое-что из экзотики, заказанной Вегой. Недоеденные продукты выбросили в воду. Полуголодные обитатели озера сильно обрадовались столь щедрой подачке. Петр был зол на Вегу, проявившую подобное мотовство. Правда, ансамбль серебристых жуков — пели жуки превосходно, — отвлек от назревавшей ссоры. Лишь когда все песни были прослушаны, Петр склонился к ослепительно сверкающей головке Веги и прошептал:
— Еще раз посмеешь потратить государственные деньги — застрелю.
— Это не государственные деньги, а наши. И мы их не потратили зря.
— Может, ты скажешь, куда они пошли?
— На дезинформацию. Никому и в голову не придет, что разведчики России могут столько тратить.
— В следующий раз мы выберем другой, более скромный, ресторан. А пока — быстро наверх.
Немногочисленная публика дорогого ресторана смотрела им в след. Примерно треть посетителей составляли иногалакты, и Петру было особенно стыдно перед ними.
— Опять мы, люди, показали себя с плохой стороны. Потом они будут нас осуждать.
Когда они, наконец, выбрались из ресторана, капитан почувствовал несказанное облегчение.
Было по-прежнему светло. Правда, два солнечных диска спрятались за горизонт.
Совершив круг, Петр и Золотая Вега расстались с Багирой. Или, точнее, Еленой. Девушка по большому секрету согласилась назвать свое подлинное имя.
— Вы и так обо мне слишком много знаете. Маленький нюанс ничего не изменит. — Произнесла она.
Распрощались дружески, как старые знакомые. Затем они повернули к гостинице, на сегодня у них впечатлений хватило. Следовало отдохнуть и покинуть этот приветливый мир, направившись в систему Горгона. И дальше, в направлении Самсона.
Вот в такой момент, когда не ждешь опасности, она приходит.
Луч лазера ударил задел Петра. Из пораженного плеча полилась кровь.
Дюжина нападавших в антигравах и черных балахонах выпрыгнула из сооружения, усеянного изогнутыми антеннами.
ГЛАВА 13
Леди Люциферо очнулась.
Первым ее ощущением было то, что ее ноги прикованы цепями, а сама она свободно висит в пространстве. Когда ее глаза окончательно открылись, Роза увидела помещение с сырыми стенами. Она была подвешена за руки и ноги на столбах, раскачиваясь на титановых цепочках. При этом Люциферо была совершенно голой. Вспыхнул огонь, и прогремел раскатистый бас:
— Ты великая грешница и отправляешься в ад. Пытки и бесконечные муки ждут тебя.
Пламя от костра стало сильнее, вот огонь стал подниматься и лизать обнаженные ноги.
Роза закричала, в ее крике было столько же боли, сколько и отчаяния. Кожа слегка подрумянилась и покрылась легкими волдырями, ножки дергались — она напоминала муху, застрявшую в паутине, к которой подбирается мохнатый паук. Затем пламя погасло, и в камеру ввалились не черти, а вполне приличные парни в белых костюмах. Среди них Люциферо узнала генерала ЦРУ Черито Банта.
Улыбнувшись, тот протянул ей руку.
— Мы пошутили над тобой, девочка. Согласись, ты заставила посуетиться наш департамент.
Роза хотела врезать ему ногой в пах, но помешали крепкие цепи. Повернувшись, Люциферо прошипела:
— Хорошие у вас шутки, сержант. Я-то думала, что имею дело с солидными людьми. Вы хуже младенцев.
— Ну, это всего лишь безобидный розыгрыш. Не забывай, все-таки именно мы спасли тебя.
— Я вам это припомню. Вы вмешались, когда фактически я сама выбралась из передряги.
Роза подвигала шеей. Ожог на ней успел зажить. Видимо, прежде чем повесить, ее основательно подлечили. Но на душе остались не просто ссадины.