Здесь сбывается сказанное Христом\2\: «В то время будут двое лежать на одном ложе»; ложе здесь может быть символом спокойной, сладкой, радостной созерцательной жизни; «и один будет принят, другой же оставлен», изглажен из книги жизни и, смеясь в страшном ослеплении, отправиться в вечный плач!
Поскольку теперь это есть трудный и в высшей степени сомнительный вопрос, то доброе и верующее сердце не должно противиться дыханию Духа Святого; ибо если божественный Святой Дух есть учитель и наставник этого высокого искусства: то Бог Отец есть верный хранитель, а Бог Сын истинный вождь и руководитель этих Своих возлюбленнейших учеников, которых Он «хранит как зеницу ока Своего», как Он говорит устами пророка.\3\ То сердце, которое образует и воспитует святой Дух в этом внутреннем и возвышенном труде, должно поэтому всегда и во всякое время испытывать святое и глубокое благоговение ко всем словам и изречениям Бога; они должны быть для него столь святы и незабвенны, что оно должно скорее забыть небо и землю, нежели утратить благоговение к одному единственному слову Господа. «И на кого воззрю» — говорит Господь у пророка, «токмо на кроткого и молчаливого и трепещущего словес Моих»\4\. Ибо ведь Бог благой дал нам супротив всяких заблуждений чистое учение Иисуса Христа и апостолов — священное Писание — и прекрасные примеры жизни и учения святых; это, безусловно, есть верный путь, по которому мы можем ходить безопасно. Если сердце твое чисто, и в тебе возникает незнакомая, неизвестная тебе, однако же высокая мысль, или же тебя посещает откровение, или же в тебе создаст нечто сила воображения: не устремляйся вослед ему с самостью и пристрастием, принеси его Богу, расспроси друга Божия или твоего отца-исповедника и следуй их совету и их опыту, и будешь укреплен. Также и то есть осторожность и правило предусмотрительности, также и по тому можешь ты узнать, на верном ли пути стоишь, если заметишь и проследишь, становиться ли Бог в Своем величии и в Своей славе для твоего сердца все более живым и все более действительным и настоящим, постигает ли твой дух Господа во все большем величии и неизмеримости, и не в одном лишь поверхностном мнении, но в истинном чувстве и в опыте; этот внутренний рост духа сделает тебя равнодушным к бесполезному взгляду на внешнее, преходящее, ибо чем более велик и славен Бог для духа, тем более исчезают и уменьшаются творения; в этом свете почтенный отец Бенедикт видел весь мир словно бы стоящим перед ним в одном единственном солнечном луче. Здесь отпадает любовь творений; в этом преизбыточном чуде духа, где чувственное и разумное познание приводится и принимается Богом в Его чудесный свет, так что дух возвышается над природой к богоподобию, здесь дух становиться от света бессветным, от познания лишенным познания и от любви безлюбовным, не потому, что дух будто бы действительно был лишен любви, но (потому что) в своем познании, когда дух вновь устремляет свой взор на себя самого, для него все его существо, вся его жизнь, его сила, все познания и вся его любовь становятся слишком малы, незначительны и ущербны перед познанием великого Бога; ибо ведь комар чересчур мал, чтобы объять пространство великого неба, а именно таким комаром и почитает себя этот дух, и даже еще меньшим чем комар, чтобы понять великого Бога; а именно это смиренное познание своей слабости и незначительности возвышает дух на высоту славы Божией; он лишь не должен отказывать всемогущему Богу в возможности произвести над ним это высочайшее чудо, выказывая таким образом неверие в Его всемогущество и благость. И он стоит совершенно спокойно в своём, присущем ему, несовершенстве, познавая и признавая честь и бесконечное господство своего Отца и Бога. Теперь все умолкает в нем, это есть глубокое молчание духа; слова теперь уже невозможны, он не может действовать более ни вовне, ни изнутри, но дух страждет теперь сладостным, непостижимым, несказанным страданием в великом чуде ясности, славы и неисследимости Божией.\
5\