Послушание есть добродетель, через которую человек отрекается от собственной воли и решается творить то, что повелевается ему в Боге и по Его воле; или: послушание есть готовность смиренного сердца, неутомимая склонность ко всякому благу. Послушание подчиняет человека заповедям и запретам Бога, Его воле; он поставляет свои чувства, их силу и их действие под попечительство и воспитание высшей силы, власти духа, дабы жить достойно и разумно. После этой готовности сердца ко всякому благу, человек подчиняет себя власти святой Церкви, ее учению и ее таинствам, ее заповедям, установлениям и обычаям, а также начальствующим и учителям Церкви; эта неустанная склонность ко всякому благу располагает сердце к человеколюбию: всем и каждому, насколько это возможно, необходимо и целительно, споспешествовать словом и делом; эта склонность устанавливает мир и любовь в каждой общине, и вне ее невозможны и немыслимы ни мир, ни единомыслие; ибо лишь послушная душа миролюбива, её любят все, кто её знает, и живёт с нею вместе; в ней нет ни воли, ни нехотения, в ней царит радостная готовность, которая не ожидает сперва строгих приказов о том, что она должна делать, или долго медлит, прежде чем приняться за дело; ей достаточно мановения для того, чтобы сделать все, чего от неё ожидают. Однако мало число таких людей в наши дни, мало тех, которые отказываются от своеволия, которые не желали бы, чтобы Бог и мир приноравливались к их разумению и воле, но сами подчинились бы Богу и миру, мало тех, которые спрашивают вместе с Апостолом: «Господи! Что хочешь Ты, чтобы я делал?» И все же это послушание есть столь благородная добродетель, что даже и самый малый труд, сделанный в нем и по нему, гораздо лучше и угоднее Богу нежели любой иной, по видимости великий, исполняемый без него, будь то слушание мессы или проповеди, чтение, молитва, созерцание, и всё, что мы еще можем мыслить и делать. Лишь послушание действует во всякое время и во всём производит наилучшее; послушание ничего не упускает из виду, послушание не ошибается и не совершает оплошностей, послушание действует безупречно, оно всегда благо и право; ибо чем менее послушание ищет себя самого, чем более отходит оно от себя и своего самоволия, чем более оно умирает для всего, что не есть добродетель: тем более и вернее Бог будет входить в послушное сердце Своей благодатью и всеми добродетелями; и чем больше мы будем удаляться от греха и всего, что не есть добродетель, тем большую будем иметь власть над самими собою; ибо лишь тот сам себя научает, кто над собой властен, кто — как свободный человек — держит в руках свою душу и себя самого и может отдать себя кому пожелает. Кто может без препятствия восхитить свое сердце к Богу? Только тот, кто умер в Боге для себя самого. Кто никогда не утратит души своей? Несомненно, лишь тот, кого освободила благодать Божия; и поскольку он не желает самого себя, его желает Господь.
Тщетно будешь искать в сердце послушного слово самолюбия: я хочу, я не хочу того или этого, так или иначе; ибо ведь он свободно и чисто вышел из самого себя, и даже его желание не остаётся неисполненным, ибо Бог есть его желание; не даров, которые мог бы дать ему Господь, желает он, но он любит Подателя, любит Его более нежели все Его дары; его единственная и — ты не станешь этого отрицать, лучшая молитва к своему Богу есть: «Боже, Господь мой! Дай, что хочешь Сам, делай со мной что хочешь и как хочешь!» — Это есть прошение, пожалуй, более высокое, чем небо и земля! Конечно, весьма утешительно быть услышанным Богом, когда просишь о Его милости и о добродетели: однако, безусловно, полезнее отдать себя в волю Божию и жаждать этой божественной воли прежде всего, во всем и после всего; высшая молитва, которую когда-либо произнес Богочеловек на земле, была та, которой Он молился перед Своим страданием: «Отче Мой, буди воля Твоя: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты»\1\ Эта святая молитва Господня — благоухание Отцу небесному, устрашение диавола — была причиной нашего искупления, ибо через предание Его воли по человечеству мы все искуплены, если только желаем.
Если, теперь, ты действительно один из истинно смиренных, то и воля Божия будет твоей наивысшей радостью; ибо ты желаешь прославить Бога, укротить свою природу, стать восприимчивым благодати и исцелению Бога, того Бога, Который все отдал ради тебя и самого Себя принес в жертву: так пусть же святая воля Бога будет твоим единственным желанием, твоим стремлением, твоей радостью! Если так обстоит с тобою, то ты принял крещение Святого духа, ты есть, воистину, чадо Божие и произнес пред Богом лучшее, самое святое прошение. Послушай, что говорит святой Августин: «Верный слуга Божий не требует, чтобы ему говорили и повелевали то, что он слышит охотно, но он хочет слышать всё, что бы ему ни говорилось или повелевалось». Знай же теперь также и свойства, и требования к истинному и совершенному послушанию. Итак, сперва пусть твое послушание будет разумным и скромным, то есть тебе нужно знать, что тебе не повелевают и не могут повелевать ничего богопротивного, ничего идущего наперекор Его заповедям. Во всех иных вещах — будь то молитва, бодрствование, пост, работа или что-либо подобное — чем проще и прямее в них твое послушание, тем плодотворнее и лучше оно. Во-вторых, оно должно быть чисто от всякой примеси какой-либо искомой пользы как во времени, так и в вечности, и хотя нам не заказано желать себе вечной жизни, но все же честь Божия должна быть для тебя важнее, чем даже твое собственное блаженство, ибо одно лишь искание Его чести дает твоему послушанию истинную чистоту. Послушание ради награды есть дело рабов и наемников. Подлинные дети Божии ищут и желают лишь чести Отца, она для них дороже всякой награды, и поэтому их добродетель в одном единственном деле сильнее тысячелетних стараний наемников. В-третьих, твое послушание должно быть радостным; «доброхотна бо дателя любит Бог»\