Но что, однако, есть эта неупорядоченная любовь, которая лишь портит всё?- спросишь ты. Будь внимателен, и ты познакомишься с ней: если приключится тебе иной раз бесчестье или утрата, если отнимут у тебя что-нибудь твоё, или произойдет что-либо иное противное, и ты можешь весьма омрачиться из-за этого, и это глубоко затронет твое сердце, то знай, что ты пребываешь и коснеешь в самолюбии, в беспорядочной любви к самому себе. Измени положение, представь себе, что это случилось с твоим соседом; скажи, стал бы ты также и столь же глубоко переживать это, как сейчас, когда это произошло с тобой, и подумай, не есть ли твой сосед человек гораздо более добродетельный и лучший нежели ты? Замечаешь ли теперь собственную болезнь, злое самолюбие? Твоего кроткого собрата тебе следовало бы любить больше себя самого, во-первых, потому, что он лучше тебя, и затем, потому, что он как таковой более угоден Богу, и о нем ты должен был бы сожалеть более! Ибо ведь нам должно более любить то, что больше любит Сам Бог, и в себе самих не любить ничего кроме того, что любит в нас Бог, ненавидя в себе всё, что ненавидит в нас Бог. Если бы самолюбие не ослепило тебя, то, поверь!- ты стал бы радоваться преследованиям и иным притеснениям; ибо кого хотят они притеснить, твои притеснители?- всего лишь твоего врага в тебе, а его, наверное, ты и сам ненавидишь. Можешь ли сердиться на людей, которые вместе с тобой сражаются против твоего врага? Они лишь хотят помочь тебе одержать над ним победу. Взгляни, какой ты глупец, если гневаешься на своих лучших друзей. Да, глупец ты, если гневаешься на тех, кто помогает тебе избавиться от твоих ядовитых домашних животных — от самолюбия, собственной воли — этого вечного нарушителя спокойствия! Как мог бы ты не ненавидеть всем сердцем те ядовитые источники, которые непрестанно, тем или иным способом, мешают тебе возвысить сердце в любви к твоему Богу? Господь Бог твой хочет владеть тобой всецело и исключительно, ты должен принадлежать Ему целиком и полностью, Он хочет непосредственно осуществить в тебе и на тебе Свою лучшую волю; истреби эту жалкую самость — Господь хочет любить тебя, хочет иметь в тебе Своё близкое подобие, ты должен стать чистейшим инструментом для беспрепятственного исполнения Его воли, Он хочет дать тебе высшую мудрость, к которой ты и без того всегда стремишься, тебе надлежит вновь обрести самого себя в неподдельной, подлинной любви, и Бога в самом себе; ибо лишь любящий Бога человек имеет настоящую любовь к самому себе.
Мы, однако, говорим здесь лишь о беспорядочной самости, для которой мы должны умереть; то же, что свойственно нам в истинном порядке, то есть человеческая обязанность по отношению к Богу, обязанность чтить Его, любить его и служить Ему, — всё это пребудет с нами, и от этого мы никак не должны уклониться, ибо это есть наша вечная жизнь. Вечно мы должны и будем любить нашего Бога, воздавать Ему хвалу и непрестанно пребывать в Его служении, это будет нашей жизнью в нас самих, и через свое прославление Бог будет вечно жить в нас и править нами; и если мы растворяемся в восхвалении и любви Господней и не знаем, можем ли по достоинству воздавать Ему хвалу и любить Его, и таким образом возвышаемся в Боге, то мы, пожалуй, пребываем более в страдательном, нежели в действительном состоянии; если же расстанемся в Боге с самими собой, то будем одной жизнью с Богом; а если же мы в любви восхищены в Бога и совершенно не обременены собою самими, то мы и есть уже одна жизнь и одна любовь с Богом. Эта тройственность жизни вечно пребудет с нами и никогда у нас не отнимется, и один род никогда не будет мешать другому; ибо если мы любим и хвалим Бога Его благодатью, то стоим пред Ним в действии и в вечной тоске и стремимся к Нему; если же любовью возвышаем себя самих, то это более претерпевание, нежели действование, ибо то, что здесь происходит, есть чистая любовная склонность к вечной любви, которая есть Бог, и это превосходит всякое наше действие и всякое стремление нашей любовной силы. Если же любовь всецело увлекла нас в себя, и мы как бы полностью уничтожены в Боге, то обретаем полное насыщение и имеем всякую полноту. Однако, вернемся к нашему первому предмету.