Но в этот круг мы сами себя загоняем своей лукавой логикой. А вслушаемся внимательно в слова Апостола. Он ополчается против двух конкретных людей: против того, кто говорит «не имею греха», и против того, кто говорит: «Я познал Его». И ублажает он третьего человека, который не говорит ни первого, ни второго, а просто исповедует грехи свои. И если мы это делаем, «то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды». Если мы, стараясь «поступать так, как Он поступал», вдруг оступимся, то - сразу какие силы приходят на помощь: «мы имеем Ходатая пред Отцом, Иисуса Христа, праведника; Он есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира»! И мгновенно круг размыкается.
У одного подвижника некий человек спросил: «Почему ты, отче, такой молитвенник и чудотворец, столь почитаемый людьми, говоришь, что ты грешнее всех»? А тот в ответ спросил: «Скажи мне, кто ты в своей деревне»? - «Самый богатый человек». - «А кем ты себя чувствуешь в Антиохии»? - «Одним из равных». - «А в Константинополе»? - «Одним из бедных». - «Ну а кем ты себя почувствуешь при царском дворе?» - «Последним нищим», - ответил тот. Вот так меняется духовное самочувствие человека по мере приближения к Богу, по мере познания Его, по мере того, как соблюдаем Его заповеди, и по мере того, как истина входит в душу. А если в душе истина, то и в голову не придет, «что не имеем греха».
Пятница
О древнем и новом, о свете и тьме.
Мк. 14, 3-9
1 Ин. 2, 7-17
«Возлюбленные! пишу вам не новую заповедь, но заповедь древнюю, которую вы имели от начала: заповедь древняя есть слово, которое вы слышали от начала. Но притом и новую заповедь даю вам».
Древнее и новое... В мире, оторванном от Бога, новое во вражде с древним. Люди, не знающие Бога, как сейчас, так и всегда, - «ни в чем охотнее не» проводят «время, как в том, чтобы говорить или слушать что-нибудь новое» (Деян. 17, 21). Они думают, что «новое» наконец-то принесет решение всех проблем. Но тот, кто долго жил и много наблюдал, приходит к выводу: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас» (Екл. 1, 9-11).
Но совсем другое - древнее и новое в Боге. Мы «слышали от начала», от глубочайшей древности, что грех есть грех, и что он будет побежден. Мы слышали и о том, что «свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1, 5). «Древняя заповедь», это заповедь о том, что, тьма не могла поглотить свет. Он всегда светил во тьме, свидетельствуя тьме, что она - тьма, чтобы она не возомнила себя светом.
А «новая заповедь» уже о том, что «тьма проходит, и истинный свет уже светит». Как видим, древнее в нашем случае, это - то, что всегда стояло над нами, и вдруг, наконец, стало входить в нас. Свет начал входить во тьму. И тьма, убедившись, что она - тьма, и ужаснувшись от этого, начинает принимать в себя свет.
И теперь, «кто любит брата своего, тот пребывает во свете». Будучи еще во тьме, мы рассуждаем так: «я не знал, меня не научили, у меня нет сил и решимости, мне, наконец, мешают бесы. А брат мой все знает, всему научен, ему никто не мешает; а просто он по своей злодейской воле не хочет поступать со мною так, чтобы мне было приятно». А во свете - наоборот: начинаем видеть свои грехи, и немощь брата, и понимаем, что ни в каком случае не можем ненавидеть того, за кого Христос распялся.
Апостол и пишет к тем, кто уже во свете. Нет смысла писать к тому, кто во тьме, «потому что тьма ослепила ему глаза». Он пишет к тем, кто способен слышать и воспринимать. «Пишу вам, дети, потому что прощены вам грехи ради имени Его», и вас теперь ничто от Него не отделяет. «Пишу вам, отцы, потому что вы» пришли в зрелый духовный возраст, и «познали Сущего от начала». «Пишу вам, юноши, потому что вы» выстояли в борьбе с юношескими страстями, и «победили лукавого». «Пишу вам, отроки, потому что вы» познали то, что только и могли познать в своем возрасте. Вы поняли, что вы не сироты: «вы познали Отца». Апостол радуется возможности говорить и быть услышанным теми, кто уже во свете.
Но тьма еще остается, и она совсем рядом. И Апостол предостерегает: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей; ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего». Мир хватает и тянет к себе; он гордится тем, что имеет; и смертельно завидует тому, до чего не может дотянуться. «Мир», это - то, до чего еще не достиг Божественный свет, то, что еще противится Богу.
Но ведь о том же мире говорится, что Бог так возлюбил его, «что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3, 16). Поэтому «мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек». Но мир еще имеет силу поглотить всякого, кто оторвется от света, и, как блудный сын, рискнет сделать шаг во тьму.
Суббота
О Боголюбии и сластолюбии.
Лк. 20, 45 - 21, 4
2 Тим. 3, 1-9
«Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие», - предостерегает Апостол Павел своего ученика Тимофея. «Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отвергшиеся». Апостол говорит не только о язычниках. Он предвидит, что и в церковную ограду проникнут эти пороки. Упомянутые «Ианний и Иамврий», когда «противились Моисею», тоже были в числе Божьего народа.
Что же, все перечисленное и нам знакомо, и мы повсеместно сталкиваемся с этим в нашем церковном быту. Особенно - это: «более сластолюбивы, нежели боголюбивы»! Мы приходим ко Христу не для того, чтобы разделить его страдания, но чтобы получить какое-либо услаждение: насладиться церковным искусством, благолепием, пением. Сейчас для этого - все средства техники. Можно, лежа на диване, слушать пение церковных молитв. Можно, не выходя из дома, смотреть по телевизору Богослужение в лучшем исполнении, крупным планом, без всякой давки. От постоянного произнесения молитвы ждем только приятной сердечной теплоты. От исповеди ждем «облегчения». И если не получаем, то смущаемся и пугаемся, думаем, что надо как-то более «правильно», более «художественно», исповедаться.
А вот - тоже родное и близкое: Апостол говорит о «всегда учащихся, и никогда не могущих дойти до познания истины»! Сейчас учение, как никогда, связано со стихией слова, а не с послушанием и подражанием тому, кто преуспел в добродетели.
Апостол противопоставляет «вид благочестия» - силе его. Тот, кто старается о соблюдении «вида», неизбежно проходит мимо «силы». Тут может быть самый страшный обман. Господь говорил: «Остерегайтесь книжников, которые любят ходить в длинных одеждах и любят приветствия в народных собраниях, председания в синагогах и предвозлежание на пиршествах». На таких как раз всегда с уважением задерживается взгляд. А истинное-то благочестие порой совсем безвидно. Кто, кроме Господа Иисуса, обратил внимание на бедную вдову, которая положила в церковную сокровищницу какую-то жалкую мелочь? Кому какое дело до того, что она «положила все пропитание свое, какое имела»? Но, в конце концов, все «обнаружится пред всеми».
А пока еще ни для кого ничто не потеряно. И завтра мы услышим назидательную историю одного из заблудившихся, который начнет свой путь к нашему общему Небесному Отцу.
Воскресение
О блудном сыне.
Неделя о блудном сыне.
Лк. 15, 11-32
1 Кор. 6, 12-20
Сегодня, как и в прошлое воскресенье, перед нами два человека: два сына одного отца. Детство и юность провели они в отчем доме, были воспитаны настолько хорошо и правильно, насколько это вообще возможно. Воспитание играет огромную роль. Но приходит время, когда с родителей снимается ответственность за детей, когда молодой человек сам должен сделать свой свободный выбор и нести за него ответ. И выбор этот может быть вопреки всему, что можно было бы ожидать, причем, как в лучшую, так и в худшую сторону. Так сделал свой выбор младший сын. Сначала он сказал: «Отче! Дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение». А «по прошествии нескольких дней», «собрав все, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно».