Первые сотрудники уже начали скрестись в дверь, секретарша внесла поднос с кофе - началось очередное совещание по поводу "Павиана".
Асаиссцы изображают в виде четырехрукого павиана бога-сторожа. Вообще-то этого бога зовут Шек, но так как имя его - табу, то все называют его просто богом-павианом. Этот бог сторожит все, что угодно, - договоры, курятники, президентов, странствующих скоморохов, - стоит только налить ему в блюдечко кислого молока. Я бы на месте здешних богов давно подох от такого малого жалованья.
Итак, бога-сторожа зовут павианом, и когда мой отдел стал делать на случай войны информационную сеть, выполняющую роль универсального сторожа, мы назвали эту сеть "Павианом".
Перед компанией стояла нелегкая задача. Во-первых, мы желали остаться нейтральными в этой войне. Во-вторых, мы желали дать ясно понять, что нападение на фермы и земли, принадлежащие компании, повлечет за собой неотвратимое возмездие. Нам было заранее ясно, что на земли и на фермы будут нападать, потому что такие вещи зависят не от запретов полковника или Президента, а от того, сколько просяной водки выпил начальник отряда на завтрак. Фермы были разбросаны по всей стране, и у нас, конечно, не было возможности поставить возле каждой вооруженную заставу.
Мы разработали безотказную систему космической связи и установили на фермах соответствующую аппаратуру. По вполне понятным соображениям секретности я не собираюсь рассказывать о том, как "Павиан" был устроен. Достаточно сказать, что мы ручались, что с момента нападения на ферму "Павиан" начнет передавать информацию о всем совершающемся и каждый участник нападения унесет на себе характерную радиоактивную метку, а это позволит небольшому, но отлично подготовленному боевому отряду настичь бандитов в любом месте и устроить им хорошее "угощение". Впрочем, такие системы - не новость, и главная трудность не в том, чтобы пометить нарушителя, а в том, чтобы не поднять тревогу по поводу лося или стаи синиц, случайно залетевших на охраняемый участок.
Мы ручались, что "Павиана" будет так же трудно обмануть или отключить, как и его небесного двойника. Покамест "Павиан" работал и как очень надежная система связи.
Я был не очень доволен "Павианом". Хорошая информационная сеть делается стандартно выполненными деталями и нестандартно мыслящими инженерами. У меня было такое ощущение, что с "Павианом" дело обстояло абсолютно наоборот. Я точно знал, что с него можно снять много стружки, но как только я начинал снимать эту стружку, я задевал сонную артерию.
Если бы Деннер об этом знал, он проел бы мою печенку, и поэтому я молчал обо всем и писал хвалебные отчеты.
Совещание закончилось в десять. Поднялся на шестнадцатый этаж и толкнул серую дверь с табличкой: "А. Дж. Серрини. Отдел безопасности".
Здание компании - единственное шестнадцатиэтажное здание во всей столице. Когда его строили, отец Президента выразил опасение, не про-, ткнут ли чужеземцы небо, но губернатор столицы, знавший грамоту, успокоил его, сказав, что мы просто хотим быть поближе к Земле. Губернатору за удачное объяснение подарили наручные часики.
Я подошел к широкому окну. Утреннее солнце .сверкало над розовыми облаками, как вечная фотовспышка; внизу расстилались белые одноэтажные домики с плоскими крышами. На улицах копошился народ, владельцы грузовых автомобилей переругивались с осликами. В зеленых садах женщины развешивали белье или сажали в дворовые печи тесто. Далеко на солнце блестела река, и у берегов, по шею в воде, теснились коровы и овцы, спасаясь от проворных весенних слепней. На другом берегу начинались ровные белые трехэтажные домики - деревня, где жили служащие компании.
Антонио сидел в кресле, задрав ноги на подоконник, и орал в телефонную трубку:
- Можно проехать?! На танке?! Только на танке или хоть на танке? Ах, только на танке!
Он сделал мне знак сесть и ткнул пальцем в ворох пестрых диаграмм на столе.
Я спросил:
- Ты слыхал, что вчера спросил репортер? Он спросил: "Правда ли, мистер Денисон, что вы станете заместителем министра связи?"
Антонио уперся в меня своими глазами цвета автомобильной покрышки, и спросил:
- А ты не хочешь? Почему?
- Жалованье маленькое.
- Жалованье маленькое, а взятки большие, - возразил Антонио.
- Это Деннер, - сказал я, - он хочет меня съесть.
- Все хотят съесть друг друга. Ну и что?
- Чем выше взбирается обезьяна, тем видней ее зад, - сказал я.
Серрини промолчал.
- Ко мне опять приходил человек из "Харперса", - сказал я. Предлагал перейти к ним.
- Старый Гарфилд никогда не выгонит Деннера, - сказал Серрини. Президент обидится. А чего хочет Деннер, ты знаешь.
Я пожал плечами и положил ему на стол утреннюю газету.
- Так кто будет платить апостолу за бензин? - спросил я.
- Понятия не имею. Я вчера задал ему тот же вопрос. Он сослался на птиц небесных, которые не сеют и не жнут, а Бог одевает их красивей, чем девиц из ночных кабаре. Завтра он устраивает пресс-конференцию во славу Божию и проповедь. По-видимому, считает, что этого будет достаточно, чтобы поехать по стране.
- Других денег у него нет? - уточнил я.
- Были, друг мой, были! Как раз за день до отлета "Сириуса" он получил чек на сто тысяч кредитов и переслал его в лечебницу для слепо-глухих. Потом включил телевизор - услышал про арбитражный суд и признание мятежников законным правительством. Это его сильно поразило. Он поговорил об этом с Господом, и Господь посоветовал ему купить билет на "Сириус". Так как денег на билет у него не было, то он отправился в "Анреко", добрался каким-то образом до старика Гарфилда, получил билет и контракт - и вот он здесь. Старый Гарфилд, - сказал Антонио, - наверно, совсем выжил из ума.
- Не думаю, - сказал я. - Я догадываюсь, что он имел в виду.
Антонио поглядел на меня с интересом.
- У туземцев другая психология, - сказал я. - В конце концов, это просто невежественные крестьяне, вроде тех, что жили в отсталой Га-лилее. К тому же нельзя не учитывать, что когда-то идеология мятежников была, ну, немного похожа. Возможно, что полковник захочет встретиться с ван Роширеном и попытается его использовать. Почему бы нам не навестить полковника по следу ван Роширена? Я не говорю, что это произойдет, но ведь полковник непредсказуемый человек.