Предупреждённый секретарём о состоянии грозного начальника, Семён застыл у двери, сочувственно разглядывая комиссара.
«Ежову подражает, тот тоже ходит затянутый ремнём на последнюю дырку, – определил Семён. – Широкие плечи, длинное лицо с отёками. Серые, холодные на выкате глаза. Тонкий нос с горбинкой…»
Лицо и неприятные глаза комиссара почему-то напомнили Гершелю лекции по криминалистике. По теории некого итальянца- криминалиста Ломброзо, человек, имеющий от природы подобную форму лица и стальные глаза, представляет собой антропологический тип убийцы.
«Итальянец, видимо, ошибался, – решил Семён. – На первый взгляд комиссар производит благоприятное впечатление. Хотя, слухи о Заковском в отношениях к арестованным ходят мрачные».
Хозяин кабинета тоже разглядывал следователя, но с явной неприязнью.
– «Трезвый – везёт же. Ишь как зыркает глазами, поганец, – пересилив противную дрожь в руках, подумал Заковский. – Сейчас выйдет и побежит к Ежову49 докладывать».
– Чего хотел, – как можно строже, спросил он.
– Товарищ комиссар 1-ого ранга, ордер надо подписать на арест.
– Что так срочно? До завтра нельзя было подождать?
– Не могу знать, товарищ комиссар 1-ого ранга. На отделение получен приказ товарища Ежова.
– А он, что, сам не мог этого сделать?
Гершель пожал плечами.
– Ладно, давай свой ордер.
Прочитав фамилию и должность потенциального врага, Заковский решительно произнёс: – Опять очередной корейский шпион? Скоро без врачей останемся. Кто нас лечить будет, олухи? Не буду подписывать, Гершель. Я этого еврея Серебряного помню ещё по санитарным войскам в Красной Армии. Самоотверженно работал доктор. И сейчас работает в Кремлёвской больнице, что тоже немаловажно. А ты знаешь, лейтенант, что этот еврей вылечил самого Серго Орджоникидзе от экземы и Михаилу Ивановичу Калинину помог с кожными проблемами. Теперь его арестовать прикажете, а? Не зря нарком сам не стал санкционировать его арест, на меня свалил.
Следователь молчал.
– Что вы там этому Серебряному на самом деле инкриминируете?
Гершель стал зачитывать анкетные данные доктора.
– Доктор Серебряный Зиновий Маркович, 1891 года рождения, уроженец города Николаева, еврей, врач Кремлёвской больницы, а также, заведующий санитарным отделом известного вам, товарищ комиссар 1-ого ранга, «Агро-Джойнта». Обвинительное заключение гласит: «Агент германской разведки и участник контрреволюционной шпионско-диверсионной и террористической организации микробиологов и работников «Агро-Джойнта».
По мнению следствия завербован в 1929 году в Берлине. Этот Серебряный, товарищ комиссар 1-ого ранга, несколько раз выезжал за рубеж для закупки медицинского оборудования, где и познакомился с агентами гестапо. Ну, а дальше, доктор работал по отработанному варианту: сбор сведений разного рода государственной важности в пользу Германии, вредительство в еврейских переселенческих колхозах с целью дискредитации среди трудящихся еврейских масс колхозного строительства, пропаганда идей контрреволюционного сионизма среди еврейского населения…
– Да, какое там гестапо?.. Хватит этот бред нести, – раздражённо перебил следователя Заковский. – Гершель, вы же сами еврей?!.. Не жалко соплеменников?
И тут же осёкся, подозрительно посмотрев на младшего лейтенанта.
«Донесёт, паскудник! Точно донесёт, еврей, всё-таки», – мелькнула мысль у него. И тут же распрямив плечи, сказал: – Лес рубят, щепки летят. Кругом враги, Гершель… Не должно быть слов – жалко!
– Что-то много щепок, товарищ комиссар 1-ого ранга, – уставившись взглядом в пол, совсем тихо произнёс Гершель. – Отец говорил, что каждой еврейской семье на устройство в Крыму выделялась тысяча рублей. Сумма не малая. Из них именно «Агро-Джойнт» давал большую часть. Плюс кредиты на воду, технику, строительство… А то, как бы мы в двадцатых годах выжили?..
– Насколько я знаю, с водой у вас, действительно, было плохо.
– Очень плохо, товарищ комиссар 1-ого ранга. Мы первое время жили под Джанкоем, в колонии «Мишмар», где с водой совсем худо, так «Агро-Джойнт» закупил в Америке бурильную машину марки «Кейстон» – она и спасала. Но дорого обходилась… Очень… Переселенцы за бурение до двадцати сажень по пятьдесят рублей за сажень платили, а свыше – все семьдесят пять. А бурить, товарищ комиссар 1-ого ранга, приходилось и на сто метров… И эта цена без стоимости материалов.
– Во дерут… Ну и цены! Не позавидуешь… Сколько же ваших, младший лейтенант, сородичей в Крыму к тому времени было?
49
Николай Иванович Ежов (1895-1940). Народный комиссар внутренних дел СССР с 1937 года. Расстрелян.