– В Сиваш, милая, – подсказала подошедшая старушка. И что бы продолжить разговор, словоохотливая бабушка, кинув взгляд на строящийся напротив дом, с завистью прошамкала: – Дворец! И кто же там будет жить? Начальство, поди! Счастливчики!
– Его только в следующем году сдадут. Мы с мужем в этом доме получаем квартиру, – похвасталась Наталья. Затем добавила: – На третьем этаже. И вовсе муж мой не начальник – лейтенант. Мы недавно переехали в Симферополь. И, представляете – повезло! Попали в нужные списки на получение квартиры.
Почему-то она не стала сообщать незнакомому человеку в каких войсках служит её муж – постеснялась, и что квартиры в этом доме распределялись только среди руководящего состава Красной Армии и НКВД.
Мишка к этому времени вышел из воды и теперь мокрый, с виноватым видом, стоял перед матерью.
Взяв сына за руку, мать повела его к скамейке. Старушка засеменила за ними.
Раздев ребёнка, оставив в одних трусиках, Наташа разложила его короткие штанишки и рубашку сушиться на скамейке. Мишка уселся на корточки и с умным видом стал собирать камешки, выкладывая из них пирамидку. Присев на скамейку, женщины познакомились и разговорились.
После общих фраз о том, о сём, Наташа рассказала, что их с мужем из Москвы перевели в Крым. Поначалу она с сыном жила у мужниных родителей в городе Фрайдорфе, муж в общежитии в Симферополе. Теперь вот в ожидании собственной квартиры они сняли жильё в городе. Муж всё время на работе, он и сейчас там. Сына не с кем оставить. Беда, прямо!
Мария Николаевна, так звали старомодную старушку, сидела прямо, соблюдая благородную осанку. Руки, словно прилежная ученица за партой, сложила на коленях, и тоже коротко поведала молодой женщине о себе.
– Мне, Наташенька, вот-вот стукнет восемьдесят…
Чтобы сделать комплимент представительнице прошлого века, Наташа всплеснула руками. – Ой, что вы, неужели?.. По вам и не скажешь…
И оглянувшись по сторонам, заговорщицки, прошептала: – Так вы и царя видели?
– Не только видела, но и разговаривала с ним, милочка. Вот, как с вами, сейчас.
И сжав тонкие губы, старушка нахмурилась.
– Эх, если бы батюшка император… Совесть, честь, благородство… А надо ли, было… Да, что там и говорить? – после некоторой паузы, прошамкала старушка, стеснительно прикрывая беззубый рот.
Вскоре, женщины замолчали.
Но вот, Мария Николаевна заговорил.
– А мой Андрюша арестован… – горестно произнесла она, и опять замолчала, видимо раздумывая, стоит ли рассказывать о своём горе малознакомому человеку. – Следователи говорят – польский шпион. Он у меня архитектор. – Андрюша, сын мой, – добавила старушка.
Она с грустью посмотрела в сторону строящегося здания с ротондой. – Какой он шпион? Я ходила к начальнику главному в НКВД. Михельсон по фамилии… рыжеватый, тощий, вытаращил на меня глаза свои зелёные, злые, как у змеи. Орёт, мол, друзей выбирать надо, кругом враги… А у сына друг Вацлав, – поляк, – пояснила она, – хороший парень такой. Семья его где-то под Севастополем живёт. Так их – поляков, треть деревни посадили, как польских шпионов… А этого Вацлава, арестовали как английского шпиона… Вот и моего сына заодно.
Старушка вздохнула, утёрла платочком краешки глаз, и тихо прошептала: – Без милосердия они славянского! Бесполезно говорить с такими. Они – нквэдэшники, только и знают сажать людей без вины.
– Не все такие, Мария Николаевна, – обиженно возразила Наталья.
– Может и не все, да в одну дудку дуют. Что поляки?!.. Немцев, что ещё со времён Екатерины Великой живут в Крыму, и тех в деревне Аннаджа пересажали. Там всего-то три десятка дворов, так нет, и там нашлись шпионы немецкие.
– Местным органам безопасности из Москвы велят что делать, кого сажать, кого миловать. Так этого Михельсона, муж сказал, уже перевели куда-то. Теперь там другой начальник – русский, Якушев. Сходите к нему.
Схожу, Наташа, конечно, схожу, – обречённо произнесла старушка. – Да польза будет ли, коль им приказывают? Да разве ж, милая, только у меня такое горе! Одного я не пойму, откуда столько врагов и шпионов у нас вдруг появилось?
Старая женщина не ждала ответа, она и на собеседницу не смотрела, а задумчиво смотрела куда-то в сторону. Наташа поняла, что этот вопрос интеллигентная старушка задавала сама себе часто.
– Лет шестнадцать, семнадцать назад я помоложе была, – старушка игриво поправила на голове прядь седых волос, выбивающихся из под шляпы. – Работала я переводчицей в одной американской благотворительной конторе, которая с подачи Алексея Максимовича Горького во время массового голода у нас в России помогала продовольствием и медикаментами. А возглавлял тогда эту контору американец Герберт Гувер. Вы, милая, наверное, знаете такого?