Сотрудники не поняли начальника – «кто разболтался»: общины или они – сотрудники, но переспрашивать никто не стал.
«Странно, – удивился Семён. – В перечне неблагонадёжных организаций капитан не назвал еврейские общины» Однако, проанализировать своё наблюдение не успел: подала голос, молчавшая до сих пор сотрудница.
– Лаврентий Тимофеевич, может, я пойду, работы много.
– Сидите, вам особое задание будет. Так вот, Гершель. У вас там некая медсестра из Феодосии…
– Нянечка, она, товарищ капитан.
– Кто, – не понял Якушев.
– Да, эта – Пашкова, из Феодосии. Дура баба. Думаю, обычный оговор.
– Дура, говоришь… Лейтенант, газет не читаете? Что на Востоке страны делается, знаете? Конфликт с японцами у озера Хасан… Надеюсь, слышали? Вот-вот война с Японией… Наша задача на корню пресечь всякую, слышите – всякую, попытку любой японской диверсии на нашей территории. Нужны аресты японских шпионов, чтобы другим неповадно было.
– Товарищ капитан, но зачем Японии взрывать Феодосийский, допустим, порт? Для неё железные дороги Дальнего Востока важны, а не Чёрное море.
Якушев пристально посмотрел на Семёна. – Надеюсь, Гершель, мне не надо повторять вам второй раз о необходимости признать за этой дурой-бабой, как вы говорите, японскую разведчицу.
– Но…
– Никаких но, лейтенант, выполняйте!
– Слушаюсь!
– И ещё, Гершель! Вы же из крымских переселенцев, как я помню из личного дела, в курсе значит. Мне справка нужна о еврейских поселениях в Крыму. Ну, там: сколько их, что сделано, почему нет развития… По короче там напишите, чтобы я был в курсе… По времени не ограничиваю, но не не тяните. Недели хватит?
– Постараюсь, товарищ капитан, – не совсем уверенно ответил Семён.
– Да уж постарайтесь, лейтенант, постарайтесь. Сделайте одолжение, – буркнул Якушев, и повернулся в сторону сотрудницы. – Теперь вам задание.
– Москва запрашивает дополнительные материалы на руководителей Черноморского флота, арестованных в том году по обвинению в военном заговоре. Все они твердят о своей невиновности. Мол – это не мы вредили, мы, мол, ничего не знаем, ничего не слышали. Знакомая песня. Не я веду следствие – живо признались бы! Записывайте, младший лейтенант, фамилии. Поднимите их дела.
Нарком бегло просмотрел список.
– Ну, на самого командующего Черноморским флотом Кожанова, терять время не будем, приговор ему, кажется, уже вынесли. Наверное, и привели в исполнение. Хотя, если, что накапаете, лишним не будет. А вот с этими надо поторопиться: начальник политуправления флота Гугин, заместитель Мустафин, начальник Севастопольского укрепрайона, комбриг Суслов. Этого подозревают в участии контрреволюционной военно-троцкистской организации… С ним полегче будет. Соберите, что найдёте на них, и мне на стол.
Всё, свободны, товарищи офицеры.
Покинув кабинет начальника, Семён вышел во двор. Вид стоящих на солнцепёке арестованных заставил его вернуться в здание. Он подошёл к окну дежурного и резко произнёс: – Давайте арестованных ко мне. Начну допрос…
В свою наёмную квартирку уставший Семён вернулся поздно. Мишка спал. На кухне, в ожидании мужа, жена, уютно примостившись в стареньком кресле, поджав под себя ноги, читала книгу. Взгляды их встретились. Оба одновременно понимающе улыбнулись.
Показав на часы, Наташа покачала головой, но промолчала, не произнеся, ставшей уже привычной, фразу: – Ты, что в управлении один там, что ли? Сеня, если ты себя не бережёшь, подумай о нас!
Семён подошёл к жене, нагнулся, с удовольствием вдохнул такой знакомый запах, и поцеловал её в макушку. – Работы много, милая! Ужинать будем?
– Сеня, а что с квартирой? Когда же дом будет готов. Точно нам дадут там квартиру?
– Должны… Приказ подписан.
– Измаялась я ожидаючи. Иди мой руки, всё готово.
Семён нервничал. Неделя подходила к концу. Текучка заедала. Арестованных меньше не становилось.
Выговор от начальника в его планы не входил, и причина серьёзная. Дом на набережной… Квартира… Недовольство супруги… Брр…
Вечером Семён отложил все дела и стал лихорадочно листать папки с аналитическими записками по еврейскому вопросу.
Его коллега Михаил Германов недавно приехал из Севастополя и теперь за соседним столом мучительно «ломал голову» над составлением отчёта о командировке. В углу кабинета за ширмой, шумел электрический чайник – новинка немецкой промышленности, недавно реквизированной Михаилом в какой-то фирме. В кабинете стоял соблазнительный запах ещё одной новинки – «Докторской» колбасы, где-то раздобытой пронырливым коллегой.