Когда за официанткой закрылись двери, Молотов продолжил.
– Главный вопрос, который мы обсуждали с коллегами, конечно, открытие второго фронта в Европе. Вроде бы союзники дали согласие высадиться в следующем году… Но тянут… тянут… То у них нехватка транспортных средств для переправки войск, то надо сначала покончить в Северной Африке с Роммелем78, то сезон не тот – шторма… А потому сроки высадки в Северной Франции мы не смогли уточнить. В основном-то упирались англичане. Иден79 и не скрывал, что они хотят высадиться в Италии.
– А что американская сторона? – задал вопрос Сталин.
– Госсекретарь Корделл Хэлл в общем-то наш сторонник. Он поначалу предложил начать широкое наступление в Северной Африке, и считать это вторым фронтом. Но после вашей встречи, товарищ Сталин, в августе 42-ого с Черчиллем и Гарриманом80, американцы передумали и решили – второй фронт нужен в Европе. Обещают 30 американских и 18 английских дивизий. А сколько будет на самом деле?!.. Кто знает…
Молотов вытер потное лицо.
– По правде сказать, я не уверен и сейчас, что союзники сподобятся на второй фронт в ближайшее время. Впечатление, ещё что-то хотят вытрясти из нас.
– Союзники, говоришь, тянут… Они не тянут, Вячеслав со вторым фронтом! Они выжидают, кто кого! В начале октября этого года из военной миссии Лондона сообщили нам…
Сталин подошёл к столу, открыл папку с документами, достал нужный, и стал медленно его зачитывать.
«Второй фронт в Западной Европе не открывается по чисто политическим соображениям. Считается, что русские недостаточно ослаблены и все еще представляют собой большую силу, которой опасаются как в Англии, так и в Америке. В Англии уже создана 500-тысячная экспедиционная армия, которая содержится в полной готовности и которая обеспечена всем необходимым, в том числе и флотом для высадки на континенте… Более всего наши союзники боятся вторжения русских в Германию, так как это может, как здесь считают, вызвать коммунистические революции во всех странах Европы…».
Вот, товарищи, одна причина по которой союзники тянут с открытием Второго фронта. Сталинграда им мало.
– Не будь победы в Сталинграде и нашего широкого наступления на всех фронтах, неизвестно против кого и с какой бы стороны появились второй и третий фронты, – изрёк Молотов.
– Точно!.. – произнёс Ворошилов. – Пресса в Америке весьма скупо сообщает о зверствах фашистов на нашей территории. Но с каким жаром в начале войны расписывала наши промахи. Словно специально подготавливала общественное мнение к поражению России.
– Ну, да ладно! Наша задача, товарищи, теперь заставить союзников как можно быстрее начать активные действия в Европе.
Сталин немного помолчал.
– Давайте чай пить, – остывает. Сергей Матвеевич, – обращаясь к Штеменко, произнёс Верховный, – вы свой кофе допейте, и нам доложите про обстановку на фронтах за последние сутки.
Штеменко налил из кофейника в стакан порядком остывший напиток, торопливыми глотками выпил, не найдя салфетку, вытащил из кармана платок и вытер губы. Затем встал.
Он расстелил на столе карту, возле себя разложил листки с данными фронтовых сводок.
– Указку возьмите. На диване лежит, – подсказал Сталин.
– 25 ноября 1943 года ударная группа Белорусского фронта вышла в тыл неприятельских войск, оборонявшихся в районе Гомеля, – чеканя слова, начал докладывать Штеменко. – 3-я армия генерала Горбатова нанесла внезапный удар в направлении города Быхова, а части 63-й и 11-й армий вынудили немцев к поспешному отходу. Вчера, товарищ Сталин, – 26 ноября, Гомель был полностью освобождён от противника.
Сталин встал из-за стола. Подошёл к карте.
– С этим ясно. А что в районе Кременчуга?
Штеменко обвёл указкой город. – Очень сильные укрепления немцев там, товарищ Сталин. Идут тяжёлые бои. Но некоторыми опорными пунктами наши войска уже овладели.
Сталин стал расхаживать вдоль стола. Штеменко прервал доклад.
– Мы вас слушаем, слушаем, товарищ Штеменко. Продолжайте.
Доклад генерала длился ещё какое-то время. Убедившись что тревожных вестей с фронта нет, Верховный закончил совещание.
Когда Молотов и Ворошилов стали выходить из салона, Верховный напомнил им: – «Длинный прыжок» не простая угроза немцев, будьте максимально осторожны.
На станцию Килязи, что в восьми десятках километров от Баку, поезд прибыл 26 ноября. На следующий день делегация должна была лететь в Тегеран. Сталин, не любивший самолёты, не столько за возможность в любой момент разбиться, сколько из-за отсутствия во время перелёта на борту оперативной связи. Именно в такие часы Верховный главнокомандующий чувствовал себя беспомощным. И это делало Иосифа Виссарионовича хмурым и неразговорчивым. Но летал он очень редко.