— Вы… не против?.. — неуверенно поинтересовалась Кристина.
Он по-прежнему молча кивнул. Академик слишком много мог, почти все, а Егор Одиноков не выносил людей такого сорта. Они ему всегда были противны, чужды, почти враждебны. Но Воздвиженский все-таки помог Егору, во всяком случае, попытался. И его дочка… Да, Кристина… Чем же она привлекла его?.. Такое с ним случилось впервые в жизни…
— Вы занимаетесь генетикой? — спросил он академика. — Вот интересная штука… Теория Лысенко о наследовании изменений после многократного их механического повторения от поколения к поколению особей сбылась фифти-фифти. Евреи не рождаются обрезанными, бульдоги не появляются на свет с укороченными хвостами. Но в Чернобыле некоторые елки под действием радиации превратились практически в сосны: удлинились иглы, искривился ствол. И еще… У современных татарских женщин расставленная походка. Хотя современные татарки явно в седле целый день не ездят. Воздвиженский улыбнулся:
— Любите науку? Тогда зачем вам служить? Егор захмурел, заугрюмел:
— Люблю читать. А ученого, даже плохенького, из меня никогда бы не вышло. Не умею сидеть на одном месте и бить в одну точку.
Абсолютно неинтересный ей, скучный разговор о генетике и науке вообще прервала Кристина, объявившая, что им пора. Они еще погуляют в центре перед спектаклем.
И, напившись чаю, они отправились в Большой. Отвез их туда личный водитель академика.
13
Мать тревожилась и надоедливо приставала к Виталию с вопросами о пропавшем Алешке. Словно это ее родной внук. Одно хорошо: сменила тему и перестала донимать Виталия бесконечными допросами с пристрастием о причинах его скоропалительного и неожиданного для всех — и для него самого в том числе! — развода. Ей тоже, как и Воздвиженскому, казалось, будто Кристина и Виталий созданы друг для друга, — родились на свет исключительно ради того, чтобы соединиться счастливым семейным союзом и прожить жизнь вместе, обожая друг друга.
— Что же случилось?.. — бормотала мать, растерянно шлепая мягкими тапочками по квартире и рассеянно, бездумно, автоматически переставляя с место на места статуэтки и вазочки. — Жили себе люди, жили, все шло хорошо да ладно… И вот на тебе… Пожалуйста… Развод… Девочка без отца… Такая хорошая, добрая девочка… Не понимаю, что это вдруг случилось…
Виталий предпочитал ее размышления и сетования не слышать. Теперь жалобы в пространство изменились тематически и приобрели новую окраску.
— Как это — красть детей?.. — бормотала мать. — До чего люди дошли, до чего докатились… Ребенка, маленького, невинного, слабого — и украсть?.. Что же это за души такие у людей? Где же у них совесть?
Иногда мать уставала беседовать сама с собой и обращалась напрямую к сыну:
— Виталик, а что тебе сказали друзья отца?
— Обещали помочь, я ведь тебе говорил. Ищут… — флегматично отзывался Виталий.
— Они обязательно найдут мальчика! — однажды воодушевилась мать. — Ты молодец, что сразу обратился к ним! Они всю жизнь помогали нам, тебе и мне, значит, помогут и теперь! Кто же, если не они…
Виталий хмыкнул:
— Твоя правда! К кому здесь и обращаться с просьбой о помощи, как не к ним!.. Парадокс! Истина жизни! Простая, как зимний снег! Подождем от них известий… Говорят, все приходит к тому, кто умеет ждать. — Мать скорбно вздохнула. — Ты сразу найди меня, если они объявятся, — попросил Виталий. — Звони на кафедру, проси, чтобы мне передали… В общем, не медли. А то Кристина совсем завяла. Боюсь, заболеет.
— Сынок… — неуверенно начала мать, — ты столько о ней проявляешь заботы, так часто ее вспоминаешь…
— Все, мать, хватит, — прервал ее Виталий. — Я понял. Сейчас опять начнешь ныть насчет нашего возможного примирения. Не надо, не трудись! Это нереально! И кроме тебя и ее родителей, скажем прямо, никто об этом не мечтает. А вас троих, конечно, слишком мало для счастливого воссоединения супругов и безоблачной семейной жизни. И вообще на свете всегда была, есть и будет своя законная пора самообольщений. Но всякий самообман должен иметь свой четко ограниченный срок. Иначе он станет вредным. Для всех. И прежде всего, для тех, кто долго тешится пустыми иллюзиями.
Через несколько дней позвонил Георгий. Он постарел за прошедшее время, и голос стал звучать несколько иначе — глуше, почти по-стариковски. Но сдаваться возрасту Георгий, судя по всему, упрямо не собирался. Люди стареют, когда этого хотят и перестают сопротивляться силе времени. А оно далеко не так всемогуще, как принято думать и как уверены многие.
— Кажется, мы нашли мальчика, — сообщил Георгий, поздоровавшись. — Нужна еще одна его фотография. Для проверки, на всякий случай. Вдруг мы ошибаемся, и это не он… Найди поскорее и получше качеством.
— Сделаю моментально! — откликнулся Виталий. — А где и у кого оказался Алешка? Он здоров? Его кормят?
— Мальчик в полном порядке, — отозвался Георгий. — Живет в хороших условиях, с неплохими людьми, хорошо ест и нормально спит. В тепле и уюте. Вообще мы пока не догадались и не выяснили, кому и зачем понадобилось его украсть. А вот где он и кто люди, у кого он живет, я пока тебе, извини, не скажу. Рано. Мы узнали о них далеко не все. И возможна ошибка — вдруг не тот мальчик?.. Да и спугнуть преступников боимся. Один просчет может нам дорого обойтись, и мы снова потеряем след ребенка.
— Вы ведете расследование прямо как настоящие сыщики! — восхитился Виталий. — Лубянка отдыхает!
— А она вечно отдыхает рядом с нами! — без ложной скромности согласился Георгий. — Хотя, по-моему, если у тебя голова на плечах, пусть она и работает! Иначе зачем тебе котелок? У нас приходится доказывать многие очевидные вещи. И все законное обставляется всяческими трудностями. Словно специально для того, чтобы люди действовали незаконно. И вы бы искали мальчика до его совершеннолетия, если бы обратились за помощью в милицию.
— Вообще-то Кристина туда обратилась… — признался Виталий.
— Ну-ну? — живо заинтересовался Георгий. — Каковы успехи?
— Никаких, — откликнулся Виталий. — Ищут… Делают все, что могут. Но могут чересчур мало. Или нет желания. Хотя мой бывший тесть отваливает эмвэдэшникам здоровенные куски. Денег хватает… Вот только ребенка как не было, так и нет.
Георгий довольно засмеялся:
— Я так и думал! Скажи Геннадию Петровичу, чтобы перестал прикармливать из своих рук дураков и бездельников! Чем меньше люди делают, тем меньше им надо делать. Пусть лучше академик хранит деньги в Сбербанке! Желательно в государственном.
— Он именно там их и хранит, — отозвался удивленный Виталий, впервые услышавший о том, что Георгию знакомо имя Воздвиженского, а возможно, и он сам. — А откуда вы знаете моего бывшего тестя?
Георгий вновь засмеялся:
— Для тебя — бывший тесть, а для нас — старый и хороший знакомый! Ты что думаешь, случайно попал к нему после института? Нет, дорогой, мы эту случайность хорошо продумали! Подготовили и организовали.
— Вот оно что… — пробормотал ошарашенный Виталий. — А я-то дурак…
— И верно, дурачок! — охотно подтвердил Георгий. — Помнишь, я уже когда-то уверял тебя, что без нашей помощи ты и шагу не ступишь? Так оно и вышло. Но зачем тебе знать обо всех наших делах? Их слишком много. Позвони матери мальчика, успокой. Но больших надежд пока не давай, вдруг мы промахнулись… Предупреди. И возьми фотографию.
Виталий тотчас позвонил Кристине и, стараясь не слишком обнадеживать, изложил суть. Она, кажется, даже перестала дышать.
— Эй, ты там жива?.. — забеспокоился Виталий. — Подай голос! Я, конечно, тоже побаиваюсь ошибки и ложного следа. Только почему-то доверяю этим ребятам. Что теперь делать, крепись… Подождем еще немного.
Знала бы Кристина об этой необъяснимости его доверия… Но она ничего не спрашивала о неожиданных помощниках, не допытывалась кто, откуда и почему… Ей было, в сущности, все равно, лишь бы нашли Алешку.