Выбрать главу

Имя חנניה <Хана́ния> означает «милость Господня». Нареченный так мальчик пожизненно вручается милосердию Творца. Аккадское имя שדרך <Шадра́х>, по мнению ряда ассирологов, следует перевести как «постановления Аку» – имеется в виду, по-видимому, шумерское божество мировых вод, мудрости и судьбы Энки, чье имя в поздневавилонской традиции могло читаться как «Аку», хотя обычно произносилось как «Эйа». Эта попытка вручения местному языческому божеству заботы о человеке, посвященном от рождения Господу, тоже не имела успеха (ср. Дан. 3, 16–18).

Имя מישאל <Мишаэ́ль> означает «Тот, кто есть Бог», указывая на Единого и Единственного, кто поистине именуется Богом. Восходящее к аккадским корням имя מישך <Мейша́х>, возможно, имеет смысл: «тот, кто есть Аку» (т. е. тот же Энки). Таким образом, вместо Всевышнего в этом имени прославляется языческое божество.

Имя עזריה <Аза́р\'йа> означает «помощь Господня». Халдейское имя עבד נגו <Авед-Него> переводится как «служитель Него» – под последним, вероятнее всего, подразумевается Нергал – шумероаккадское божество подземного мира; но, возможно, имеется в виду Нево (Набу) – бог-писец, покровитель книжности, по имени которого был назван и сам Навуходоносор (Набу-кудурри-уцур – «Набу, оберегай мой удел»).

Отзываясь на вновь нареченные имена при общении с язычниками, иудейские отроки при этом ревностно сохраняли свои первоначальные имена в беседах между собой и с соплеменниками (что видно из обращения к ним Даниила в стихе 2, 17, а также из того, что сам Даниил постоянно называется первоначальным именем на страницах своей книги). Верность еврейским именам была свидетельством преданности единому Богу и своему народу. И впоследствии, в течение тысячелетий рассеяния, многие евреи придерживались обычая носить два имени – основное, на священном языке, произносимое, когда человека вызывают в синагоге для чтения свитка Торы и в других торжественных случаях (при общении с соплеменниками оно часто употреблялось в уменьшительной форме), – и дополнительное, предназначенное для общения с иноверцами.

...

Даниил положил в сердце своем не оскверняться яствами со стола царского и вином… (Дан. 1, 8)

Относительно яств все понятно: согласно Торе, запрещается вкушение нечистых животных, а также чистых, если они закланы не по Закону (Лев. 11; 17, 3–12). Кроме того, всякая мясная пища, по месопотамской языческой традиции, «освящалась» призыванием языческих богов и потому была идоложертвенной. Что же касается «языческого» вина, то оно с древних времен считалось у израильтян запретным, поскольку все стадии его изготовления, начиная с собирания винограда, сопровождались обрядами в честь различных божеств. Строгие предупреждения против вкушения идоложертвенной пищи сохранились в различных библейских книгах, включая и новозаветные (Ис. 65, 3–7; Иер. 22, 9; Пс. 15, 4–5; Деян. 15, 29; I Кор. 8, 4; 10, 28; Откр. 2, 14). Между тем передача кому-либо пищи и питья «с царского стола» служила знаком особого расположения, и отказ от этой милости мог дорого обойтись. Но подобно тому, как Господь в свое время не оставлял Иосифа в Египте (Быт. 39, 2–3 и 21), охранял Он и Даниила, располагая к нему сердца окружающих:

...

Бог даровал Даниилу милость и благорасположение начальника евнухов. (Дан. 1, 9)

Однако, боясь, что, отказавшись от мяса и вина, иудейские отроки похудеют и тем навлекут на него немилость царя, начальник евнухов поручил переговоры с Даниилом кравчему, специально приставленному к еврейским юношам и кормившему их (המלצר <ґа-мельца́р> – «кравчий»; согласно иной трактовке, это имя собственное – такому пониманию следует Синодальный перевод, говорящий в стихе 11 об «Амелсаре»). И вот тут-то мы впервые видим, как Даниил являет некий проблеск духовного ведения, который позднее, при наитии Духа Божьего, разовьется в пророчество:

...