С этой целью подводные лодки Гитлера ринулись к Антарктиде. Нацистские экспедиции высаживались на заснеженных берегах в поисках развалин древней цивилизации. Нацистские флаги взвились над ледяными просторами и до сих пор стоят там под слоем снега как напоминание о том, кому принадлежит последний континент.
Однако исследователи вернулись ни с чем — те, кому удалось спастись. Многие остались в чудовищной мерзлоте. Ученые возвратились не с находками, а с обмороженными конечностями, а кто и вовсе остался без пальцев на руках и ногах.
Вольфрам Зиверс, прадед Макса, ничуть не удивился — он всегда считал археологию уделом сумасшедших. В то время как сотрудники «Аненербе» исследовали прошлое, Вольфрам с головой ушел в будущее: в генетику и эволюцию человека. Его исследования большей частью базировались на евгенике — дисциплине, популярной в США в начале двадцатого века.
К несчастью, исследования требовали экспериментов на живых организмах. Этого добра хватало — концентрационные лагеря кишели евреями. Научные находки стали бесценным кладезем информации и привели к созданию новых биотоксинов.
Гитлер надеялся оснастить биотоксинами боеголовки Фау-2 и уничтожить союзников. Но ветер войны переменился, уничтожив Гитлера с его нацистами, и работа Вольфрама оборвалась на полпути.
Германия раскололась на две части. «Хорошие немцы», которые служили в «Аненербе», вернулись на свои посты в элитных университетах. Некоторые, как, например, ракетчик Вернер фон Браун, были весьма востребованы в Соединенных Штатах и в конце концов привели американцев на Луну. «Плохих немцев» — тех, которые, как прадед Сиверса, участвовали в холокосте, — казнили в Нюрнберге за преступления против человечества.
Сиверс рос на юге Калифорнии, в окружении родственников, и стыдился своего происхождения. В школьные годы, учась в Торри-Пайнз, он объявил о решении посвятить жизнь созданию вакцин для борьбы с эпидемиями и для продления жизни. На первом курсе Стэндфордского университета Макс заручился серьезной финансовой поддержкой и основал компанию биотехнологий в Сан-Диего.
Он заработал миллионы, но все вдруг рухнуло: религиозные фанатики Америки встали на пути исследования стволовых клеток, потому что опыты включали в себя прерывание беременности и уничтожение зародыша. Лицемерные католики и евангелисты назвали его детоубийцей, хотя сами вовсю пользовались его препаратами, творя свои «богоугодные дела» в странах третьего мира, раздавая вакцину бедным и больным.
Вот тогда-то Макс и пришел к переоценке своего прадеда. Доктор Зиверс работал не с живыми эмбрионами, а с заключенными концлагеря, по сути — ходячими мертвецами, но ему тоже не повезло. Макс решил, что политика, будь то немецкие фашисты или американские республиканцы, не должна иметь отношения к науке, а от религии надо держаться подальше. Тяготы государственного вмешательства в дела его компании стали чрезмерными. Частному предпринимателю некуда деваться, кроме военно-промышленного комплекса.
Военные ждали его с распростертыми объятиями, оберегая от завистливых взглядов финансовых воротил и светской хроники. На Сиверса посыпались миллиарды долларов. Вдобавок он получил шапку-невидимку под названием «национальная безопасность», прикрываясь которой, Макс мог проводить любые эксперименты — в основном на военнослужащих… О таких возможностях он и не мечтал, занимаясь частным предпринимательством! То, на что потребовались бы десятилетия, было проделано всего за три года. В результате появилась интеллектуальная вакцина «Си-Джен», вершина его работы.
Теперь же, подобно прадеду, ему пришлось опуститься до выполнения полувоенных заданий своих безмозглых пентагоновских хозяев — искать зарытые глобусы, сражаться с какими-то смехотворными «астроархеологами» вроде Конрада Йитса.
«Этот мир совсем спятил, — подумал Сиверс. — Настала пора нового мира».
Из распахнутой двери ванной вылетело облачко пара, из которого появилась длинная загорелая нога и выплыло роскошное обнаженное тело Брук Скарборо. Сиверс вожделенно пожирал ее взглядом. Брук скользнула к нему под одеяло. Уже несколько недель, как они не занимались сексом. Макса бесило, что приходится делить Брукс Конрадом Йитсом.
Еще хуже то, что из-за нее у Сиверса возникли разборки с «Альянсом». Те требовали ее голову после исчезновения Йитса и полного провала с шифром в книге. Сиверсу пришлось заступиться: смерть дочери сенатора Скарборо повлекла бы за собой нежелательное расследование, а на кон поставлено так много! Вдобавок если Йитс объявится, то наверняка придет к ней. «Альянс» купился на такие доводы, и Брук получила отсрочку.