— Какая досада, что мы разминулись с доктором Йитсом, — сказал неизвестный. — Может быть, вы нам подскажете, куда он направился?
Геркулес молчал. Халат был мокрый — похоже, он обмочился. Не мудрено, ведь другой пациент «скорой» — скрученный ремнями Дэнни Зи, с распахнутыми от ужаса глазами и кляпом во рту.
— О ком вы, доктор? И скажите, ради Бога, куда мы едем?
— Покататься, Геркулес, — ласково ответил неизвестный. — Если вы мне поможете, я вас отпущу, а если нет — придется разделить участь вашего дружка.
Дэнни Зи завизжал: длинная игла воткнулась ему в шею.
— Тело надо беречь, — приговаривал доктор, нажимая поршень шприца. — Поэтому я только расплавлю тебе мозги.
ГЛАВА 25
Конференц-зал отеля «Хилтон»
Джорджтаун, Вашингтон
— Вчера по дороге на Капитолийский холм мне пришла в голову забавная мысль.
В зале вашингтонского «Хилтона» раздались смешки. Серена Сергетти обращалась к столичной журналистской братии за ужином для прессы накануне ежегодного молитвенного завтрака с президентом.
— Недавно я делала доклад о правах человека в Китае, вернее, об отсутствии этих самых прав, когда речь идет о трансплантации органов. И вдруг поняла, что китайцы в общем-то правы.
Зал притих, нестройно звякнули о посуду вилки — журналисты трудились над ассорти мясных и рыбных блюд. Серена стояла перед ними словно посланница Христова, которой следовало выполнить нелегкую задачу — скрыть преступление, совершаемое во благо государства. Ощущение вины было просто невыносимым.
— Человек живет примерно восемьдесят лет, а государство существует вечно, а значит, государство должно приложить все усилия для достижения так называемой высшей цели, — пояснила она. — Однако же если душа бессмертна, как убеждал нас оксфордский профессор Клайв Льюис, то жизнь государства по определению конечна, то есть права личности первостепенны.
Серена с волнением поглядывала на часы. Спецслужбы вот-вот начнут прочесывать отель с собаками, а затем «Хилтон» превратится в непроницаемую крепость: никто не сможет ни войти, ни выйти, пока президент не закончит завтрак в этом самом зале ровно в десять утра. Если Конрад к тому времени не вернется…
— Весь смысл слов клятвы «единый народ под Богом», которую дает каждый американец, заключается в том, что государство не Бог. Права личности — вот та основа, на которой зиждутся Соединенные Штаты, и эта основа заложена американским проповедником Томасом Хукером, который проповедовал право любого верующего на служение и защищал святость верующего сердца. Он учил, что раз Святой Дух наполняет сердце каждого, то каждому следует иметь право выбора и свободу совести. Одним словом, правительство внутри нас — в тебе, во мне, в каждом из людей.
Многие из присутствующих были известными телевизионными комментаторами — уж им-то было бы о чем поговорить, знай они, что сейчас происходит.
— Я иногда задумываюсь, не забыли ли об этом мои американские друзья-евангелисты. Кто мы — верующие в коридорах власти? Или люди, которым коридоры власти внушают веру? Это не одно и то же. Ибо первые придут к открытому демократическому обществу, а вторые — к нынешней русской модели, когда бывшие шпионы КГБ фактически захватили власть в стране. Невольно задумываешься: а не случится ли чего-то подобного и у нас?
Серена имела в виду «Альянс» и «среднего американца». У римлян были хлеб и зрелища. У американцев — телевизор и американский футбол. Сидящие перед ней представители прессы тоже участвовали в Великом американском заговоре, рассказывали о нем в своих репортажах, а значит, формировали общественное мнение. Потому-то Серена и приняла приглашение на эту встречу.
— Все это подчеркивает ведущую роль, которую «четвертое сословие» — свободная пресса — играет в демократическом обществе. Вы несете новости людям, вы помогаете нам понять, что происходит в мире, чтобы мы, ваши зрители, могли решать судьбы мира, а не наоборот.
Речь была недолгой, и вскоре Серену окружили любопытные журналисты. В толпе появилась Брук Скарборо.
Серена не заметила ее в зале, да и лично никогда не встречала. В жизни Брук была намного выше, с крупными кистями рук.
— Сестра Сергетти, — сказала Брук. — Полагаю, наш общий друг в опасности.
Серена изобразила непонимание, но по глазам Брук она поняла, что этого не стоит делать.
— Вы же не станете скрывать от меня, что видели Конрада? — надавила Брук.