— Богу? — повторил Конрад. Интересно, что значат для президента слова клятвы, знакомой каждому американцу — «… и единой стране под дланью Господней»? Может, во время молитвы он всего лишь занимался саморекламой перед средним классом Америки?
Президент поднял глаза на портрет Вашингтона на стене.
— Величие Вашингтона состояло в готовности оставить власть, опершись на веру. — Взгляд президента блуждал где-то вдали. — Политической свободы не может быть без свободы вероисповедания, и он это прекрасно понимал. Конечно, Вашингтон не для того из кожи вон лез, чтобы возвысить какую-либо секту, однако он инстинктивно понял, что американец с верой в сердце — это истинный защитник американской свободы.
— А еще он щедро оплачивал работу своих шпионов, господин президент.
Президент прервался, поджал губы, и на его лице появилось что-то похожее на ухмылку.
— Доктор Йитс, вы справились с работой, и Америка благодарит вас. А теперь — сладкое.
Президент отложил текст договора и взял в руки коробочку.
— Не волнуйтесь, это еще не все. — Он протянул коробочку Конраду. — Вот, Президентская медаль свободы. Вы успешно выполнили приказ главнокомандующего.
Конрад не понял, кого президент имеет в виду — самого себя или Джорджа Вашингтона, — но, открыв коробочку и взглянув на медаль, почувствовал неподдельную гордость. Медаль представляла собой золотой диск с большой белой звездой на красном эмалевом пятиугольнике. В центре звезды лежал золотой кружок, покрытый синей эмалью с тринадцатью золотыми звездами. Медаль подвешивалась на синей ленте с белой окантовкой, белыми звездами и золотым орлом с распростертыми крыльями.
Президент добавил:
— Министр обороны Паккард настаивает, что вы заслуживаете никак не меньшего, и просил передать, что намерен пригласить вас обратно в ДАРПА.
— На самом деле награду заслуживают Дэнни Зи и старик Геркулес, — ответил Конрад, закрывая коробочку. — Да еще тот несчастный, которого вы похоронили вместо моего отца.
— Сынок, ты бы лучше поучился мудрости у сестры Сергетти: не оплакивай тех, за кем скоро последуешь.
— Что с того? Все равно у Ватикана один глобус, а у нас — другой. А подписи на договоре собственными глазами видели и вы, и сестра Сергетти, и я.
— Пусть она делает то, что должна, — решительно сказал президент. — А я сделаю то, что должен я.
Президент взял Ньюбергское соглашение, подошел к камину и поднес зажигалку к уголку соглашения. Зажженная бумага свернулась черным пеплом, пошла язычками пламени под неусыпным взором Джорджа Вашингтона. Через миг черные дыры покрыли всю поверхность документа, и он превратился в дым.
ГЛАВА 52
Ватикан
Серена, мучимая угрызениями совести оттого, что пришлось предать Конрада, собрала волю в кулак и двинулась по направлению к кабинету кардинала Туччи. С ней был земной глобус и охрана из шестерых переодетых швейцарских гвардейцев. Швейцарская гвардия служила папе верой и правдой не одно столетие, сопровождая его и дома, и за границей, подобно спецслужбе американского президента. Защитят ли они Серену, вот в чем вопрос.
Кардинал Туччи по-прежнему утопал в кожаном кресле меж двух глобусов работы мастера Блау, как две капли воды похожих на сферы, найденные Конрадом. В руке Туччи держал бокал вина, серебряная римская монета у него на шее блестела в лучах утреннего солнца из бокового окна, напоминая Серене о том, что перед ней глава «Доминус Деи».
— Не рановато ли вы начали, ваше преосвященство?
— Сестра Сергетти, я вижу, вы пришли ко мне не только с глобусом, — ответил Туччи, — но и с целой свитой.
Серена повернулась к капитану гвардейцев:
— Подождите снаружи. Мне нужно пообщаться с его преосвященством наедине.
Гвардейцы вышли. Туччи глотнул вина.
— Вы нарушили мой прямой приказ и открыли глобус.
— Да, ваше преосвященство. Я открыла оба глобуса.
— Понятно.
— Мне тоже. А еще мне понятно, откуда под Ньюбергским договором фамилия ваших предков по материнской линии. Вы ведь из Бостона? Вы и есть Осирис. «Доминус Деи» — это ячейка «Альянса» в церкви. И так было всегда, еще до тамплиеров. Так что в опасности не только Америка, но и христианская церковь.
— Вы так и сказали доктору Йитсу? — Туччи и бровью не повел. — Он, конечно, высоко ценит ваше мнение… и ваше тело. Вы спали с ним, пока разгадывали загадки древности?