Но корреспондент решает провести собственное расследование. Он стучит в дверь каждого из соседей и расспрашивает о Джоне (так звали убийцу). Все соседи единодушны: Джон — прекрасный парень! И вообще, перед тем, как изнасиловать и убить очередного мальчонку, он долго катал его на своем грузовичке.
На все эти прекраснодушные воспоминания отводится большой подвал самой престижной газеты Западного полушария.
Позже я узнал, что в американских масс-медиа это называется «альтернативным способом подачи информции».
Убийца Джон приговорен.
Но, Боже, как прекрасен он!
***
Вот уже более года я был безработным.
Найти работу было очень трудно. Потерять — элементарно.
Вся Америка жила в долг, поэтому страх потерять работу — был намного сильнее страха смерти! Это выяснили американские социологи. Их исследования показали, что после потери первой работы психика человека никогда не вернется в исходное состояние из-за колоссального стресса, т.е. до конца жизни останется ущербной.
Этот же стресс был причиной резкого ослабления памяти, внимания, концентрации, что часто приводило к потере следующей работы... Круг замыкался, и разомкнуть его было очень трудно.
Нас учили, как найти первую работу в Америке:
— Вы должны продавать себя.
Агенты по «охоте за головами», звоня мне, так прямо и спрашивали:
— Вы еще на рынке?
Мысль о том, что я должен продаваться, просто шокировала.
Такой же по силе шок я испытал в институте, на военной кафедре. Нас готовили командирами взводов. На одной из лекций по пересечению радиоактивной местности после ядерного взрыва преподаватель раздал нам специальные таблицы, по которым мы должны были рассчитать, сколько солдат из нашего взвода погибнет...
Интересно, а как составлялись эти таблицы?
И применял ли их кто-нибудь в Чернобыле?
Тогда, прямо на лекции, меня чуть не вырвало. Я немедленно сообщил отцу, что бросаю институт, и ему стоило огромных трудов уговорить меня остаться.
Нас учили: эмигрант должен брать любую первую работу. И, как в «отказе», я видел, что физики шли в ночную смену в прачечную, кандидаты наук — официантами в кафе, ученые — в охранники.
Какое счастье, что 12 лет я прожил в «отказе»: эта закалка помогла мне выстоять в самых немыслимо-критических ситуациях!
Итак, да здравствует «отказ»,
Который спас меня не раз!
***
— Никогда не пиши в резюме, что ты так много знаешь! Любой менеджер будет в ужасе от мысли, что руководство, взяв тебя за намного меньшие деньги, поставит тебя на его место, — поучала меня наша хорошая знакомая — Майя Голуб, живущая уже 30 лет в Америке.
Я немедленно переписал резюме, сильно уменьшив свои знания и заслуги. Но оказалось, что хорошее резюме — это полдела: нужен был еще американский опыт работы. А чтобы получить этот опыт, надо было устроиться на работу. Это был замкнутый круг.
Однажды ее муж подсказал:
— Так дай ты ему этот американский опыт!
У Майи была компания, которую я в глаза не видел! Тут же было сооружено резюме, где говорилсь, что, работая в этой компании, я проявил себя как самый инициативный, самый ответственный, самый исполнительный работник, который даже в условиях дикого цейтнота (и прессинга свыше) всегда находит наилучшие решения, что не раз спасало компанию! И вообще, компания своим процветанием, благополучием и самим существованием — обязана только мне одному!
Через день я получил работу в Атланте, штат Джорджия, на самой крупной авиакомпании мира — Delta Airlines.
Друзей, врагов я слышу ропот:
«Где раздобыть подобный опыт?»
***
Меня приняли на годичный проект.
Это был отличный старт!
Когда я в первый день явился на работу, в моем кубике я увидел еще двух американцев-программистов. Я изобразил типичную американскую улыбку на пол-лица, означавшую «У НАС ВСЕГДА ВСЕ ОК!», и бодро приветствовал их..
В ответ — т и ш и н а...
Я подумал, что они не расслышали моих слов, и поприветствовал их погромче — тот же результат.
«Может, у меня такой плохой английский» — решил я и в третий раз повторил свои слова — никто даже голову не повернул в мою сторону.
Мне объявили заговор молчания!
И это было еще не самое худшее: в другом кубике мой русский знакомый не понравился соседу-американцу. Тот «настучал» руководству, что от русского... несет водкой!. Не помогли объяснения, что у него больная печень, и поэтому он уже много лет вообще не принимает спиртного, что компания может обратиться в полицию и проверить уровень содержания алкоголя в его крови — не разбираясь, парня немедленно уволили.
Обычно я оставался на работе допоздна. Все выходные я проводил там же: вокруг не было ни души, поэтому очень легко работалось. Таким образом за год я создал пакет программ, сильно увеличивавший безопасность полетов. Отныне компания использовала его во всем мире.
Для программистов компания отвела три огромных четырехэтажных корпуса, стоящих в виде буквы «П». Сотни программистов активно трудились в своих кубиках. При этом на разработку алгоритмов, на написание и отладку самих программ в день уходила масса бумаги: ее было столько, что каждый день приезжали три грузовичка для вывоза бумажного мусора.
Однажды в воскресенье жена приехала ко мне на работу. Она написала стихотворение и сделала одну копию на ксероксе. Вдруг, откуда ни возьмись, мимо нас продефилировала девушка из соседней группы. Ее внимание привлекло это стихотворение:
— Что это за язык? — живо поинтересовалась она.
Узнав, что это русский язык и что моя жена — поэтесса, девушка очень мило пощебетала с нами и, одарив нас широкой американской улыбкой, исчезла.
Наутро, в понедельник, шеф вызвал меня к себе:
— Борис! Что Вы себе позволяете? — гневно выпалил он.
— ??? — покраснел я.
— Вы использовали нашу бумагу в личных целях! Вы уволены!
Так я впервые столкнулся со всеамериканским «стуком».
«Стук», как густой ядовитый дым, накрывал всю Америку, заползая в каждый город, на каждую улицу и в каждый дом.
Школьникам надо было «стучать» на родителей и одноклассников, студентам — на сокурсников, сотрудникам компаний — на сослуживцев.
Дочь наших соседей, отправляясь на выпускной бал, захватила в машину своего одноклассника. Всю дорогу они весело болтали, и девушка, увидев знак «STOP», нажала на тормоза; но остановка получилась не совсем полной. На улице не было ни души.