— Мистер Борис?
— Да.
— Вам больше не следует выходить на работу...
— А в чем дело?
— Мы никому не любим быть обязанными, — сухо объяснил мне шеф.
***
Лене в Чикаго повезло: она устроилась секретаршей на большую фабрику столярных изделий.
Документов было много, но к этому времени у нее был хороший английский, поэтому работу свою она делала без труда.
Владелец фабрики только изредка появлялся на работе, на бегу давал кое-какие указания и на неделю исчезал, предпочитая проводить время с женщинами, а не с деревообрабатывающими станками.
Однажды он на мятом огрызке бумаги коряво нацарапал Лене адрес, куда послать очередную партию товара.
Он лучше б изъяснялся матом,
Чем так корябать на огрызке мятом!
Поэтому на сопроводительных документах она в графе «Штат» поставила « CA» ( Калифорния) вместо « GA» ( Джорджия).
После этого крупная партия гробов была отправлена неизвестно кому, а Лена — домой!
Мне вспомнилось неоконченное стихотворение Маяковского:
Я знаю силу слов, я знаю слов набат.
Они не те, которым рукоплещут ложи.
От слов таких срываются гроба
шагать четверкою своих дубовых ножек.
Но сейчас оно прозвучало чуть-чуть иначе:
Я знаю силу букв: у всех своя судьба.
Иная буква очень много может.
От букв таких срываются гроба
шагать туда, куда шагать негоже.
***
Теперь мы оба были без работы и без денег.
К счастью, мне удалось устроиться в Сан-Франциско на IBM — крупнейшую компанию по производству программного обеспечения.
Работа была сложной и интересной.
Однажды мне надо было применить в моей программе много макрокоманд, каждая из них содержала свыше 250-и параметров. Держать их все в голове не было ни малейшего смысла. Я спросил у шефа, где находится справочник по программированию.
На следующий день меня уволили.
Я ничего не понимал. Потом один программист, попавший в сходную ситуацию, рассказал мне, что менеджер на прощание ему влепил:
— Вы пришли сюда работать, а не учиться!
Миной замедленного действия было обращение к любому сотруднику компании с любым (даже самым безобидным!) вопросом...
Кто бы знал: один вопрос —
И карьера — под откос!
***
Прошло 16 лет.
За это время я потерял 16 работ и сменил 10 городов.
Была непрерывная крысиная гонка и стремление изо всех сил удержаться на плаву.
В перерерывах между работами я... искал работу — так что ни о каком отпуске речи быть не могло.
Но если отпуск мне полагался во время работы (что бывало крайне редко), то длился он аж 5 дней, которые я тратил на полеты к родителям.
Однажды в центре Чикаго я встретил нашу хорошую знакомую — Соню Полонскую. Ее семья «стояла» очень крепко: у них было три больших дома и успешное совместное торговое предприятие с Россией.
Обменялись новостями. И вдруг она мне говорит:
— Знаешь, вчера исполнилось 20 лет со дня нашего прибытия в Америку.
— Поздравляю!
— Обожди: я просканировала свою жизнь здесь и с удивлением обнаружила, что за все это время я ни разу не улыбнулась...
Эта было именно то, о чем я в последнее время все чаще и чаще задумывался.
Не совершил ли я ошибки:
Шестнадцать лет — и ни одной улыбки?
***
Все это не могло пройти бесследно — и я загремел в госпиталь.
Температура зубами мертвой хваткой вцепилась в отметку 40.5 градусов и не собиралась сползать оттуда уже третий день.
Врачи не могли поставить мне никакой диагноз: поэтому, на всякий случай, они начали цистернами закачивать в меня антибиотики; но температура и не думала сдаваться!
Зато я поставил себе диагноз уже давно: «Душе — душно!»
Душа отказывалась существовать в «духовной пустыне» — так назвал Америку один священник из Русской Церкви в Нью-Йорке. Он говорил, что наши эмигранты прекрасно знали, откуда они эмигрируют, но совершенно не знали — куда...
Врачи, имевшие одну цель: выкачать из пациента как можно больше денег, решили провести ряд сложнейших тестов над моим организмом. Меня отдали во власть новейшей американской аппаратуры.
— У вас два сердца!! — радостно сообщила лаборантка-негритянка после просвечивания моей грудной клетки ультразвуком.
Через день ее восторгам не было конца:
— У вас три почки!!!
Если бы не высоченная температура — самое время было бы возгордиться тем, что я — редчайший экземпляр Homo Sapience!
Я был единственный на всей планете —
Как Далай-лама среди гор в Тибете!
***
Свободного времени было навалом, и тогда, лежа в лучшем Чикагском госпитале «Mount Sinai» с двумя сердцами, тремя почками и температурой за 40 С, я понял, что обязательно напишу книгу рассказов-былей об эмиграции.
Больше не было сил молчать.
Мольба Булата Окуджавы:
...дайте выкрикнуть слова,
что давно лежат в копилке.
точнейшим образом описывала мое тогдашнее состояние.
При неспадающей температуре и капельнице в каждую руку писать было трудно, поэтому я мысленно стал схематично прикидывать план моей будущей книги.
Итак, два сердца и три почки...
А мой девиз: «Ни дня без строчки».
***
Название пришло мгновенно: «Над Канадой небо сине».
И так же будет называться мой первый рассказ.
В Санкт-Петербурге жил наш дальний родственник, который с приходом перестройки очень быстро сориентировался. У разоряющихся сталелитейных заводов он стал за копейки скупать высокосортный прокат и, как лом, продавать одной посреднической украинской фирме в Детройте (при этом в России и в Украине директора заводов, начальники таможен, начальники портов: все было «схвачено»!). Эта фирма, служила прикрытием для отмывки бешеных денег: сталь с нее поступала на американский рынок уже по международным ценам.
За год он стал миллионером.
Приезжая в Штаты, в разговорах с нами он был предельно откровенен:
— Эти идиоты-американцы опять дают России новый заем на выгодных условиях, — со смехом сообщал он. Мы с братвой собрались и четко, до одного доллара, расписали: кому сколько из этого займа достанется...