Выбравшись на противоположную сторону долины и начав подъем на склон холма, Элизахар нашел удобное место для отдыха и там остановился. Он снял с седла Фейнне. Она на миг прижалась к нему, затем отстранилась и устроилась на земле. Он сел рядом, положил голову ей на колени. Она опустила руку, запустила пальцы ему в волосы.
— Все ведь обошлось, — сказала она тихо.
Элизахар шевельнулся на ее коленях.
— Еще нет, — возразил он. — Он может поджидать нас на обратном пути, а может, если он нетерпелив, пойти за нами следом и повторить попытку. Здесь наверняка имеется еще парочка удобных мест для засады. Пока я не найду его, нам постоянно будет грозить смерть. Подлая смерть, из-за угла, в спину.
— Вы его найдете, — уверенно проговорила она. — Он торопится и нервничает. Он сделает ошибку.
— Я бы не стал рассчитывать на это, — отозвался он.
Она сказала:
— Вы же знали, что в Ларра у вас будут не только союзники, но и враги. Так всегда бывает при перемене власти.
— Да, — сказал он. — Я должен был отнестись к собственному предостережению более внимательно. Все из-за этого Роделинда. Слишком уж он, как вы выражаетесь, «хороший», вот я и размяк. И что еще ждет нас в третьей деревне!
Она насторожилась, и он сразу почувствовал это.
— Что там?
— Не знаю…
Она наклонилась, чтобы поцеловать его в висок, и тут еще одна стрела вылетела из-за камня. Лучник, кажется, впрямь потерял голову, если пошел следом за своими предполагаемыми жертвами, вместо того чтобы ждать их у переправы через трясину и попытаться убить на обратном пути.
Элизахар вынул из ножен меч и шагнул в ту сторону, откуда прилетела стрела. Фейнне осталась сидеть. Она даже не повернула головы. И только после того, как муж оставил ее одну, молодая женщина похолодела и ее начала колотить дрожь. Стрела по-прежнему торчала в траве возле ног Фейнне, и когда она двинулась, то поняла, что острие пробило ее платье и пригвоздило подол к земле.
Элизахар быстро бежал вверх по склону холма, постоянно улавливая впереди движение: тот, за кем он гнался, легко уходил от погони. Чуть выше кустарник заканчивался, начиналось редколесье, и в пустом пространстве между невысокими деревьями Элизахар увидел наконец лучника: высокого человека в темном плаще. Тот отбежал подальше, остановился и снова выстрелил.
Элизахар прижался спиной к стволу, перевел дыхание и снова побежал. Теперь до лучника оставалось уже немного. У него не было с собой меча, только нож на поясе и лук. Колчан за плечом был почти пуст, оттуда выглядывала только одна стрела.
Бросив на Элизахара взгляд, лучник не стал больше стрелять, а помчался стремглав прочь. Элизахар погнался за ним.
Он не знал, кто этот человек и почему он так стремится убить их с Фейнне. Впрочем, у него не было никаких сомнений в том, что убийца каким-то образом связан с мачехой. Госпожа Танет совершенно очевидно готова щедро вознаградить того, кто избавит ее от пасынка.
Лучник на миг скрылся из глаз преследователя, а затем вдруг выскочил из-за большого камня и набросился на Элизахара с ножом. На герцога пахнуло болотной вонью.
Элизахар увернулся от первого удара ножом и отскочил.
Враг был моложе Элизахара и двигался быстрее, но с одним ножом против меча вряд ли продержался бы долго. Понимая это, лучник сделал несколько обманных движений и вдруг метнул нож в противника.
Элизахар почувствовал толчок и резкую боль с правой стороны: нож задел его бок и упал на траву. В тот же миг герцог Ларра набросился на лучника и приставил острие к его горлу.
Тот без страха смотрел в лицо своего врага.
— На колени, — сказал герцог.
Лучник не шевелился. Элизахар сказал ему:
— Эмилий, встань на колени, иначе я убью тебя прямо на месте.
Брови лучника дернулись; больше ничем он своего удивления не показал. Элизахар шевельнул мечом. Тогда Эмилий упал на колени и опустил голову.
Элизахар толчком бросил его на землю, встал коленом ему на спину и связал своему пленнику руки — не запястья, а локти, как это делают кочевники. Потом помог ему подняться и потащил за собой.
Эмилий молчал. Несколько раз по его лицу пробегала улыбка, и Элизахар понял: если оставить этого человека в живых, он не успокоится, пока не добьется своего. Слишком большая награда ему обещана за кровь нового герцога и его жены.
— Это Танет, да? — сказал Элизахар. — Что ты рассчитываешь получить от нее? Насколько я успел ее узнать, она скупа и крепко держится за то, что считает своим добром.
Он не ожидал услышать ответ, но Эмилий ответил:
— Не ее добро. Она сама.
Элизахар остановился.
— Что ты сказал?
Обмануться было невозможно: по лицу пленника разлился свет, какой посещает только счастливых любовников.
— Она сама, — повторил он. Глаза его зло блеснули. — Тебе этого не понять!
— Она отдалась тебе за то, чтобы ты убил меня? — Элизахар не верил собственным ушам.
Эмилий кивнул и добавил:
— Ты не стоишь этого…
— Танет? Не Адальберга?
Эмилий не ответил. Элизахар погнал его дальше.
— Госпожа Фейнне, садитесь в седло, — обратился он к жене.
Она повернулась на голос, улыбнулась. В ее руках была стрела, выдернутая из земли.
— Я не могу теперь помочь вам, потому что держу…
— Да, — сказала она. — Он прятался в трясине. Наверное, там есть безопасный островок.
— Не такой уж безопасный, — возразил Элизахар. — Судя по тому, что он поспешил уйти оттуда. Но все же достаточно надежный для того, чтобы просидеть пару часов.
— Там мошкара, — хрипло сказал Эмилий и рассмеялся.
Услышав его голос, Фейнне вздрогнула.
— Не бойтесь, он связан, — сказал Элизахар.
Они двинулись дальше гораздо медленнее. Пленник неловко перебирал ногами: Элизахар держал его так, чтобы как можно больше затруднить ему передвижение.
Деревня приближалась к путникам постепенно, как бы высылая вперед своих глашатаев. Сперва Элизахар увидел чей-то огород с кривым забором. Сорняков там было предостаточно, да и то, что созревало, наверняка проредили воришки. Впрочем, сам огород явно занимал не то место, которое ему было положено, попросту говоря, был разбит контрабандой.
Элизахар проехал мимо, не особенно интересуясь плодами чьих-то не вполне законных трудов. Если в деревне дела обстоят по-настоящему плохо, на подобную мелочь вполне можно закрыть глаза.
Затем он увидел кладбище: череда пологих холмиков, маленькие пузыри на лице земли. Дорога вела как раз мимо. Здесь она загибалась и начинала последний, самый крутой подъем.
Деревня, расположенная на вершине холма, была нищей. Если бы наемники захотели здесь поживиться, они ушли бы ни с чем. Элизахар не снизошел до посещения полей и виноградников, ему довольно было увидеть покосившиеся дома с гнилыми соломенными крышами.
Он медленно проехал по единственной улице, спугнув двух ворон и одну женщину с темным лицом, свернул на пустырь и там увидел виселицу. На перекладине болталась веревка, внизу валялись какие-то тряпки.
Элизахар остановился. Он стоял и смотрел, а Эмилий, со скрученными за спиной локтями, корчился и тосковал, не понимая смысла происходящего.
Неожиданно пустырь ожил: без единого слова, без всякого приказа к всаднику стали стекаться люди. Только мужчины и мальчики; женщины прятались в домах. То ли так было здесь традиционно заведено — чтобы к господину выходили одни мужчины, то ли прежний управляющий приучил женщин бояться себя.
«Удивительна вера крестьян в непрозрачную преграду, которую они возводят между миром и собой, — думал Элизахар, глядя, как угрюмые люди собираются на пустыре. — Я мог бы своротить любую из этих стен, просто толкнув ее ногой. И все же они верят, что я не поступлю с ними так… А ведь я проделывал такое десятки раз, и они, разумеется, знают об этом».