— Что ты еще знаешь об этом бывшем телохранителе? — спросил Вейенто, стараясь сохранять равнодушный вид.
— Мы все считали, что он влюблен в госпожу, — заявила Аббана. — Впрочем, он и не отрицал этого. Но держался в рамках. Ничего ей не говорил. И даже поклонников от нее особенно не отваживал. Он уехал вместе с ней. Вот уж не думала я, что она решится выйти за него замуж! Впрочем… Она богатейка, откуда-то из Мизены, кажется… А он оказался герцогом. Кто бы мог подумать? Для обоих выгодный союз. Она получает титул, а он — ее денежки. Сам-то он голодранец, да и Ларра, по слухам, владение небогатое, одна только радость что титул…
— Я беру тебя на службу, — сказал Вейенто. — Как твое имя?
Она чуть обиделась: по ее мнению, ему стоило бы помнить.
— Аббана.
— Хорошо, Аббана, ты поедешь со мной в столицу на свадебные торжества. Ты и твой друг. Гальен — так, кажется?
Еще одно унижение. Ей даже не пришлось просить за Гальена, делать ему одолжение: Вейенто все решил прежде, чем она раскрыла рот для этой просьбы. И имя Гальена он помнил. Неприятно.
Впрочем, она быстро успокоилась. Главное — у них теперь новая служба. Они будут служить великому человеку, человеку, который восстановит справедливость и займет трон своего предка. Человеку, который уничтожит проклятое эльфийское наследие в стране и повсеместно установит справедливость.
Герцог отпустил ее вялым мановением руки. Ему хотелось остаться наконец в одиночестве и поразмыслить над происходящим. Назойливая преданность Аббаны, надвигающееся прибытие истеричной Танет, неприятное прощание с Эмеше, необходимость ехать в столицу — все это раздражало. Слишком много женщин. Женщина так устроена, что ей всегда чего-то нужно, вечно она пытается добиться от мужчины каких-нибудь благ, выторговать у него уступки. Вейенто устал соглашаться с ними, устал и отказывать им. Ему просто хотелось, чтобы его оставили в покое.
Избавив наконец Вейенто от своего присутствия, Аббана бросилась в казармы и разыскала Гальена. Ее немного задело то обстоятельство, что Гальен, как казалось, нимало не тяготился своим положением рядового. Он играл в кости с такими же «головорезами», как и он сам, потягивал из общего кувшина дешевое вино и выглядел совершенно довольным.
Аббана появилась в дверях: четкий силуэт, левая рука на рукояти меча, ноги расставлены.
— Капитан! — крикнул кто-то из играющих. Кости рассыпались, солдаты зашевелились, начали вставать.
Аббана махнула рукой.
— Сидите, — позволила она уже после того, как половина из присутствующих поднялась и игра была совершенно сломана. — Будем запросто. Гальен, я пришла за тобой.
Гальен бросил на приятелей извиняющийся взгляд — мол, бабы! — и пошел к выходу. Аббана, разумеется, этот взгляд перехватила и поджала губы. Ничего, он запоет иначе, когда узнает, как ловко она обернула все дело.
— Мы переходим на службу к Вейенто, — сообщила она приятелю.
— Мы и так служим сейчас Вейенто, — возразил Гальен. И насторожился: — Аббана, что у тебя на уме?
— Во-первых, я твой капитан… — начала она, улыбаясь во весь рот. — А точнее, я уже больше не капитан! Вейенто очень доволен мной. К тому же я сообщила ему кое-что о новом герцоге Ларра, об Элизахаре. Весьма ценные сведения. Он и предложил мне службу у него. Лично у него, представляешь? Подчиняться непосредственно герцогу. Быть его… если не правой рукой, то одним из пальцев на его правой руке, если ты понимаешь, о чем я.
— Приблизительно, — сказал Гальен, щурясь.
— Ну вот, я замолвила за тебя словечко, так что он решил взять нас обоих, — заключила Аббана. — Ты доволен?
— Еще бы! — сказал Гальен с кислым видом. Он обернулся на казарму, где оставил приятелей и игру.
Аббана сдвинула брови.
— По-моему, ты предпочел бы торчать с этими недоумками и бросать кости, — угрожающим тоном начала она. — В то время как перед нами открывается блестящая карьера. Мы можем стать придворными! Даже законченное академическое образование не давало нам подобной возможности.
— Угу, — сказал Гальен.
— Что тебе не нравится? — рассердилась наконец Аббана.
— Придворные интриги, о которых ты так мечтаешь, — вещь опасная, — сказал Гальен.
— Вздор! — Она передернула плечами. — Если все делать по уму, то нисколько не опасная. И потом, в конце концов, мы не собираемся жить вечно. У нас должна быть яркая, насыщенная жизнь! Не прозябание… Помнишь этого Роола, брата Софены? Маленькое поместье, какая-то «уткина заводь», женушка, дочка… Небогатенький домик. Мирненькое существованьице.
— Тебе ведь понравился Роол, — напомнил Гальен. — Я его, разумеется, не защищаю, он не идеальный, но, когда после смерти Софены он приезжал в Академию, ты с ним провела довольно много времени и потом отзывалась о нем весьма нежно.
Аббана скривилась.
— Ну да, в память о погибшей подруге. Разумеется, я близко к сердцу приняла горе ее брата. Это ведь было и мое горе! Но его жизнь… Теперь, когда я увидела, как можно прожить отпущенные нам годы, — теперь, разумеется, Роол представляется мне человеком чрезвычайно ограниченным. И то, чего он добился… Софена была права. По большому счету — это предательство. Предательство юношеских идеалов, стремлений к лучшему, к прекрасному, к возвышенному.
— Что ты называешь «возвышенным» — придворные интриги и возможность в них поучаствовать? — осведомился Гальен. Ему почему-то хотелось позлить Аббану.
— Не возможность участвовать в интригах, — оборвала она, — а быть в числе тех, кто преобразует мир. Ты знаешь, это ведь упоительно: видеть людей насквозь, знать, как они устроены, различать типажи — и дергать за нужные ниточки! И видеть, как они послушно идут в ту сторону, в которую ты их направил!
— Ну да, — сказал Гальен, — это и есть интриги. Но при чем тут преобразование мира?
— Гальен, — Аббана надвинулась на него и заговорила в упор, — я предлагаю тебе нечто совершенно особенное. Вейенто рвется к власти. И он получит власть! Он станет королем, в этом лично у меня нет ни малейших сомнений. Дело даже не в его правах на престол. Дело в его личности. Он великий человек, великий! Он видит на тысячу шагов вперед. Он все рассчитал. Говорю тебе, он сядет на трон.
— Очень хорошо, — сказал Гальен, — а дальше что?
— Мы будем рядом. Понимаешь? Мы будем рядом с ним. С королем. Мы будем в числе тех, кто поможет ему в его восхождении.
— Аббана, по-моему, ты бредишь.
— Я трезва, как никогда. Я все рассчитала.
— Все всё рассчитали, — пробормотал Гальен. — Очень хорошо.
— Гальен. — Аббана заглянула ему в глаза. — Мы возьмем на себя грязную часть работы. Я только что от него. Понимаешь? Он прямо не говорил об этом, но… Он вообще не говорил об этом, однако по его взгляду, по его манере держаться я все поняла. Я поняла это с самого начала. Еще в тот миг, когда он предложил мне перейти на службу лично к нему. Понимаешь?
— Нет, — сказал Гальен.
— Мы должны убить королеву…
Гальен помертвел. Он отошел от Аббаны на несколько шагов и окинул ее внимательным взглядом с головы до ног. Она улыбалась уверенно и спокойно. Она вовсе не казалась ни пьяной, ни безумной.
— Ты мне не веришь? — ровным тоном осведомилась она.
И он выдавил:
— Верю…
Потому что в этот миг, против своей воли, он действительно поверил в то, что Аббана правильно угадала желание герцога Вейенто, угадала и намерена осуществить его. И если он, Гальен, будет в этот момент рядом со своей подругой, то все пройдет гладко, без сучка без задоринки, и перед всеми — и в первую очередь перед ними двумя — откроется наконец новая прекрасная жизнь.
Глава восемнадцатая
ВОЗВЫШЕНИЕ РЕНЬЕ
Ренье недоумевал: для чего за ним прислали из королевского дворца? Письмо лежало на столе в маленькой комнатке, которую занимал младший из братьев. Узкий листок, связанный шелковой ниткой. Ренье так и не смог допытаться у слуг, кто и как доставил его в дом Адобекка. Оно вдруг появилось — и все.