Разве я могла разочаровать столь благодарного зрителя?
— Сожалею, но я не выйду за рина Уилбера. Он, возможно, прекрасный человек, но разница в сорок лет немного отталкивает.
Глаза лакея восторженно блеснули. Подозреваю, он мысленно увеличил свой гонорар от пончика до двух сарделек.
— Аурелия!
«Родители» замерли. Кажется, мы подкрались к кульминации.
— Не хочу стать вдовой, не успев толком насладиться счастьем новобрачной, — по возможности вежливо сказала я. — Прошу простить меня.
Я уже дошла до порога, думая, что занавес опустился, но, как оказалось, выстрелили не все ружья.
— Как отец, я имею право распоряжаться твоей судьбой. Даже если ты ответишь «нет» у алтаря, мое «да» сделает тебя женой рина Уилбера.
Я обернулась. Ужас смешался с яростью.
— Не посмеете!
Рина Беатрис холодно улыбнулась и ответила за мужа:
— Боюсь, ты заблуждаешься, Аурелия. Иди к себе и подумай о своем поведении. Я вынуждена лишить тебя ужина, дорогая.
Лакей, наконец-то справившийся с чернильной лужицей, сочувственно вздохнул. Видимо, с голодом он был знаком не понаслышке.
Терпение окончательно оставило меня.
— Я не стану женой этого старикашки!
— Помолвка состоится в это воскресенье, — ровно ответила рина Беатрис и взмахнула рукой, прогоняя меня, словно назойливую муху. — В нашем доме не сквернословят. Ты остаешься и без завтрака тоже.
Я выскочила из кабинета, так хлопнув дверью о косяк, что, наверное, эхо прокатилось по всему огромному двухэтажному дому. Старому, разваливающемуся буквально на части и требующему колоссального вложения денег.
Собственно, поэтому меня и решили выдать за старика. Пусть тот не мог похвастаться такой же древностью рода, как семья Терренс, зато был готов заплатить крупную сумму за племенную кобылку — за меня.
Я взлетела по лестнице, пронеслась по холлу, едва не сбив с ног горничную, и вбежала в спальню. Я всей душой ненавидела свою новую жизнь и тот мир, куда угодила. Здесь женщина считалась собственностью мужчины — отца, брата или мужа. Именно они распоряжались ее судьбой и финансами. Женщине крайне тяжело было устроиться на работу, она не могла получить высшего образования (исключение составляли лишь магические академии, но и там все было не так просто). Даже читать умели не все женщины.
Мне, привыкшей к совсем другому мышлению, хотелось застрелиться. Но я слишком ценила тот шанс, что получила, чтобы так глупо и быстро слить его в унитаз.
Попаданцев в этом мире было немало. Никто не знал, как и почему это происходит. Так же, как никто и не мог сказать наверняка: попала ли настоящая Аурелия в мое тело или умерла в тот миг, когда ее слетевшее с лошади тело коснулось земли. Местные обязали всех иномирцев четко соблюдать регламент: принимать чужое имя, тело и статус и не пытаться повлиять на ход истории. К слову, я затруднялась назвать примерный век, в который угодила. Из-за наличия магии все смешалось, и временами мне казалось, что на дворе просвещенный абсолютизм, а временами — дремучее средневековье.
Все окружающие воспринимали меня как благородную рину, слегка тронувшуюся умом и потому заслуживающую снисхождения и жалости.
И лишения еды, если она начинает бунтовать. Помнится, недели две назад рина Беатрис запретила меня кормить на два дня. К концу второго я реально думала, что умру.
Пару раз я сбегала. Я не боялась нищеты и готова была начать все с чистого листа, но… Женщинам в этом мире и правда было сложно выжить. Каждый раз при попытке устроиться на работу у меня спрашивала разрешение отца или мужа, а затем и вовсе сдавали полиции. В общем, я чувствовала себя в ловушке.
Внутренне крича от бессильной злости, я подошла к зеркалу, висящему на стене. Оно равнодушно отобразило невысокую стройную девушку в атласном голубом платье. Декольте притягивало взгляд и подчеркивало красивую пышную грудь. Я поморщилась. В прошлой жизни я обладала хрупким, почти эльфийским телосложением и привыкнуть к новым формам было нелегко. Тем более что из женского белья в моем распоряжении оказались только нижние рубашки и корсет.