Наутро вся долина укрылась белым, еще тонким одеялом первого снега. В этом году слишком рано, но урожай крестьяне собрать успели. Ранние заморозки уже не могли испортить веселье на предстоящем празднике солнечных богов и духов плодородия. Проснулся – и сразу же насторожился, оттого что почувствовал в комнате чье-то присутствие. Это старшая жена Самата, стараясь остаться незамеченной и тихой, пришла, чтобы развести огонь в очаге. Себя я обнаружил укрытым дорогой шубой из великолепного белого меха горного волка. В голове немного шумело, но чувствовал себя неплохо. Женщина увидела, что я проснулся, и немного смутилась.
– Простите господин, что разбудила вас, на улице такой холод, что мне пришлось развести огонь. Попробуйте еще уснуть, час ранний…
– Не беспокойся. Я уже не хочу спать.
– Принести вам что-нибудь?
– Нет.
Ночью я долго ходил по городу от одного дома к другому. Как и обычно, уже за полночь, я навестил особняк старосты. Пробыл у него часа два, а потом вместе с ним отправился проверять караулы на городских воротах. Капитаны и прочие вояки помельче в эту ночь получили от меня хороший нагоняй и, наверное, до утра не могли со всем этим разобраться. Если учесть тот факт, что, сидя с Саматом, выпить мало не получается, то у военных и чиновников сейчас трясутся поджилки. Они как казни ожидают моего нового появления. А я вот возьму и не появлюсь.
Пусть боятся. Когда тебя боятся и ненавидят чиновники, опасайся предательства. Когда тебя ненавидят рабочие и крестьяне, берегись бунта. Крестьяне меня терпели и побаивались. Чиновники боялись откровенно, но раболепно прогибались только те, которые были поставлены моим старшим братом. Великим князем Виктором. Правда, не припомню я что-то за ним подвига, чтобы он стал вдруг великим. Да, случился один мелкий конфликт. Раскрыл он как-то заговор во главе со своим дядей. Лютовал, бесился и зверствовал. Тем не менее теперь в его титуле употреблялось слово «великий», и горе тому, кто забывал присовокупить его к имени князя, – гвардейцы неусыпно следили за этим.
Суть в том, что интриг и предательства я тоже не боялся. Просто некому было меня предавать. Ремесленники меня уважали, так же как купцы и промышленники. Местная знать всегда была настроена критически к княжескому дому. А я хоть и был сыном князя, в данном случае все решала кровь моей матери, о которой в здешних краях вспоминали чуть ли не как о воплощении доброго духа.
Так что вся знать, вплоть до самых бедных фамилий, была рада, что им достался такой тихий и не очень-то воинственный господин.
Я вышел во двор. Шуба оказалась очень кстати. Мороз ударил крепкий, но ближе к полудню жаркое солнце растопит тонкий снег. Дороги станут просто непроходимыми. А до вечера я никуда не буду торопиться.
Вдыхая морозный воздух, я всматривался, как высоко в небе парит выпущенный кем-то на охоту боевой ястреб. Кацаари. Птица, с незапамятных времен ставшая спутником воина. Он летел медленно и красиво. Он не спешил, птица-воин…
Вода в колодце была теплей, чем воздух. Возможно, что на такой глубине она еще не успела остыть, но когда я плеснул ее себе в лицо, то тут же заструились тонкие змейки пара. Колючий ветер стал кусать за влажную кожу, и это взбодрило.
Самат шел не спеша, размерено. В руках у него был тяжелый двуручный меч без ножен. Широкая грудь часто колыхалась от глубоких вздохов. Щеки раскраснелись, а на висках застыли капельки пота.
– Уже проснулись мой господин? Доброе утро. Не желаете размяться перед завтраком? Я делаю это каждое утро, чтобы не потерять форму.
В ответ на такое предложение я только плотнее запахнул шубу и состроил недовольную гримасу. Но Самат не унимался:
– Ну же, господин! Покажите, как учат воевать благородных людей. Преподайте урок старому вояке.
– Самат. Не дразни. Мне совсем не хочется совершать никаких телодвижений, такое лирическое настроение, а ты, со своими саблями, взял и все испортил.
– Прошу простить меня, господин, но коль уж я зашел так далеко, то и нет смысла останавливаться. Защищайтесь!
Самат поднял меч и молниеносно подался вперед. Удар этот был не сильный, но достаточно эффективный. Хотя и простой, рассчитанный, скорее, на тяжелого мечника в доспехах, неповоротливого и рыхлого.
– Старый ты вояка, лихости много, а мозгов совсем не нажил к старости. Не надоело тебе еще ломать железо?
Естественно же, что таким примитивным ударом меня не стоило даже беспокоить. Чтоб не попасть под смертоносное лезвие, а Самат всегда упражнялся с настоящим, боевым оружием, мне стоило просто отойти чуть-чуть в сторону.
– Я, мой господин, буду считать себя живым, пока смогу удерживать меч в своих руках. Иначе мне незачем жить.
– Кстати, о мече. У тебя тяжелый штурмовой меч, а у меня только кинжал.
– Уж лучше бы у вас был меч, ну или копье, тогда у меня был бы хоть какой-нибудь шанс.
Самат снова изготовился к атаке, сжал рукоятку до скрипа и рванул вперед. Возможно, мне показалось, но в какое-то мгновение в его глазах я увидел ненависть и ярость, граничащую с безумием. Я позволил проделать ему только половину приема, мощный замах справа, а далее предполагался сокрушительный удар наискосок, от которого не так-то просто было увернуться, но его не последовало. Я оказался рядом быстрее, чем он смог предугадать мои действия. Слегка толкнув Самата грудью в левое плечо, я заставил его потерять равновесие, а чтобы он не смог его быстро восстановить, приставил к его пухлому животу свой клинок. Свободной правой рукой я придерживал кончик его меча двумя пальцами, у него за спиной. Теперь любое его движение повлечет за собой проигрыш, как, впрочем, и неподвижность тоже.
– Великие духи! Ну что за мастерство, право! У господина даже дыхание не участилось, стоит все такой же сонный. А взмыленный противник пришпилен, как букашка. Надеюсь, клинок не отравлен?
– Не помню. Может быть, да, а может, и нет. Ты проиграл.
– Неужели! У кого-то были сомнения?! Поединок с вами – это все равно что факелом против северного ветра.
– И ты туда же! Мало мне, что все в городе меня называю Господин Метель, теперь и ты.
– Все очень просто. Вы бываете в городе редко и предпочитаете появляться только тогда, когда дует холодный ветер с гор. В это время как раз поспевает первое вино. Несколько раз вы являлись с первыми заморозками, и теперь, как только начинает холодать и дует метель со снегом, все говорят: «Вот и ветер с гор, скоро явится наш господин и принесет в долину снег». Кто еще кроме меня скажет вам об этом? Да и внешность ваша к этому располагает. В наших краях редко встретишь помеченного духом.
– Всем не дает покоя моя внешность. Как примитивно. Я знаю из рассказов купцов, что в далеких землях есть много таких, как я, людей, целые племена.
– Думаю, что все это сказки. У вас белая кожа, волосы как снег, словно седые, глаза как у слепца, но вы видите лучше, чем некоторые дозорные на башнях. Это, без всяких сомнений, метка духов, не иначе.
– Пусть так. Мне все равно. Есть хочу.
– Все что пожелаете, мой господин.
– Ты забыл добавить: Господин Метель.
– Ну, разумеется, как скажете…
– После завтрака я хотел бы отправиться в лавку оружейника. А сейчас хочу подогретое вино, копченые змеиные спинки, сыр и овощи.
– Все уже готово.
Я лишь на мгновение приоткрыл полу шубы, чтобы уместить свой любимый клинок в ножнах. Быстрым и заученным движением, без единого звука. Молниеносно, не выражая при этом на лице ни одной эмоции.