Есфирь остановила юношу, осторожно высвободившись из его рук, а затем повела его в конец сада.
— Я все понимаю, Джованни, и отец тоже. Не волнуйтесь. Но мне хотелось бы сделать вам подарок.
— Подарок?
— Да, идите за мной к «Кетеру».
В молчании они зашагали тенистой узкой тропинкой, которая привела их вначале к фонтану «Хокма», затем и к «Кетеру». Джованни чувствовал, что Есфирь волнуется, но пытается скрыть это дружелюбной улыбкой и спокойным поведением. Когда они дошли до густой куртины, за которой прятался самый высокий в саду фонтан, Есфирь повернулась к юноше.
— Посмотрите на дом, вон там внизу, в конце центральной аллеи.
Джованни бросил взгляд на длинную тропу, обрамленную вековыми деревьями, и на строение вдалеке.
— А теперь скажите мне, Джованни, какое сейчас у вас самое сокровенное желание?
Джованни, удивившись вопросу, хотел было что-то сказать, но Есфирь помешала, приложив палец к его губам.
— Это игра, но в то же время не совсем. Скажите честно, чего бы вы хотели сейчас больше всего?
Джованни понял, что девушка не шутит. Он прислушался к своему сердцу. То чувство, которое он испытывал, глядя на Есфирь, неизъяснимая нежность ее прикосновения сразу же подсказали ответ. Юноша не хотел тратить время на размышления, иначе мужество покинуло бы его.
— Мое сокровенное желание в том, чтобы ваше сердце принадлежало мне точно так же, как мое давно стало вашим рабом…
Есфирь, казалось, поразил ответ юноши. Она посмотрела в его глаза, и Джованни понял, что ее переполняют эмоции. Лицо девушки зарделось.
— Вы говорите правду?
Джованни почувствовал, как его душа дрогнула.
— Как можете вы сомневаться? Мое сердце стало вашим с самой первой минуты, когда я вас увидел, и я все время думаю только о вас.
Есфирь, не отрываясь, смотрела на Джованни, стараясь отыскать правду в его глазах.
— А как же та женщина, которую вы так любили, ради которой все покинули?
— Я все еще люблю ее и буду любить всегда. Но знаю точно, что не буду пытаться увидеть снова. Судьба развела нас. Раз и навсегда. Она как будто бы живет в другом мире, и я больше не чувствую ни страсти, ни влечения.
Есфирь отвернулась.
— С тех пор как я встретил вас, Есфирь, к своему удивлению, я понял, что мое сердце снова может любить, и с каждым днем вы становитесь мне все ближе и ближе. Вы спрашиваете, какое у меня самое сокровенное желание, и я говорю без утайки: я хочу, чтобы ваше сердце было свободно и вы смогли бы ответить на мою любовь… Хочу взять вас за руку…
Есфирь снова посмотрела на него. В ее больших черных глазах стояли слезы. Она ласково погладила щеку юноши.
— О, Джованни! Я не ожидала, что вы расскажете мне о своих чувствах. Я никогда не любила мужчину — мое сердце осталось сердцем девочки, не знающей жизни.
Они посмотрели друг на друга, и юноша положил ладонь на ее руку.
— Мое сердце свободно, Джованни… и ничего не доставит мне большей радости, чем отдать его тебе.
При этих словах Джованни почувствовал, что его захлестывает волна счастья. Он обнял Есфирь. Затем еще раз заглянул в ее глаза и нежно поцеловал. Их губы соприкоснулись легко и целомудренно, но пальцы страстно переплелись.
— Я так счастлив! — прошептал Джованни.
— Я тоже! Если бы ты знал! А еще я удивлена. Только вчера мне казалось, что ты хочешь уехать отсюда.
— Зачем? С тех пор как я попал в ваш дом, я обрел покой.
Есфирь чуть отступила назад, чтобы лучше видеть юношу.
— Ты правда не хочешь вернуться на родину?
— Правда… только если с тобой.
Ее лицо стало серьезным.
— Знаешь, а я думала, что у тебя совсем другое желание.
Джованни вопросительно посмотрел на девушку.
— Я думала, что ты хочешь вернуться в Европу. Я пришла сказать тебе, что прошлой ночью, после того драматического происшествия, я убедила отца не только дать тебе денег, чтобы ты смог покинуть Аль-Джезаир, но и выкупить твоего друга-француза.
Джованни словно громом поразило.
— Ты это сделала?
Есфирь кивнула, а потом застенчиво добавила:
— Ты еще можешь передумать и уехать. Я пойму и не буду на тебя сердиться.
В ответ Джованни страстно ее поцеловал.
— Есфирь, я люблю тебя, понимаешь? Я люблю тебя, а то, что ты только что сказала, делает тебя еще ближе и дороже. Я был бы счастлив, если бы ты смогла освободить Жоржа, но я никогда не уеду отсюда без тебя.
— Но Жорж уже свободен.
— Что?
— Сегодня утром Малек пошел, чтобы выкупить его у дворецкого паши через одного из наших друзей-мусульман. Это и был мой подарок, Джованни. Я была уверена, что ты хочешь покинуть Аль-Джезаир вместе со своим товарищем.
— Значит, ты не только была готова расстаться со мной, но и дать денег на дорогу?
— Если бы это было твоим самым сокровенным желанием, как я полагала, разве смогла бы я быть настолько эгоистичной, чтобы удерживать тебя здесь, со мной?
Долгое время Джованни смотрел в глаза Есфирь. Эта женщина не только пробуждала любовь, не только могла говорить о любви возвышенно и красиво — она была воплощением любви. Всеми тремя ликами любви: Эросом желания, Филией дружбы и Агапе самопожертвования. В этот миг Джованни понял — он никогда не сможет полюбить другую женщину, что бы ни случилось.
— Где сейчас Жорж? — спросил он, и его голос дрогнул от избытка чувств.
— Здесь.
— Здесь?
— Давай вернемся по этой дорожке и отыщем его во внутреннем дворике для прислуги.
Глава 80
Жоржа привели час назад. Он не имел ни малейшего понятия, почему его купили и привели в дом купца-мусульманина, где сразу же передали Малеку. Француз, удивленный тем, что оказался в доме еврея, с нетерпением ждал, чтобы хоть кто-нибудь объяснил ему, что он здесь делает, но никто не отвечал на его вопросы. Он уже не находил себе места от беспокойства, когда дверь в маленькую комнату, которую управляющий использовал как приемную, открылась. Жорж увидел Джованни и онемел от удивления. Итальянец бросился к другу и крепко сжал его в объятиях.
— Жорж! Как я рад тебя видеть!
— Джованни! Я тоже рад! Я ведь ничего не слышал о тебе все это время. Что с тобой случилось?
— Только хорошее, приятель, только хорошее!
— Но что ты делаешь здесь, среди евреев? Я думал, ты стал рабом арабского торговца.
— Мне так много нужно тебе рассказать! Но вначале о главном. Ты свободен.
Жорж замер, не понимая.
— Свободен?
— Да, Жорж, свободен. И можешь отправляться домой, когда пожелаешь. Хозяин этого дома купил тебе свободу.
— Я не верю, — произнес Жорж недоверчиво.
— Не сомневайся, это чистая правда!
Жорж чуть не потерял сознание, но Джованни успел подхватить его и усадить в кресло, а потом пошел за Есфирь и управляющим, которые ждали в патио.
Француз смотрел на девушку, словно на Мадонну, которая спустилась с небес. Он бросился к ее ногам, покрывая их поцелуями.
Есфирь подняла его и сказала по-французски:
— Во имя нашей веры и убеждений мы с отцом против рабства. Если провидение посылает возможность освободить раба — грех ею не воспользоваться. Добро пожаловать в наш дом! Мы поможем тебе уехать из Аль-Джезаира и вернуться на родину, когда только пожелаешь.
— Не знаю, что и сказать! Я в неоплатном долгу перед вами, и моя благодарность не знает границ! А вы еще и говорите на моем языке!
— Я несколько раз была на юге Франции и в Париже. Мне нравится эта прекрасная страна. Вы ведь с севера, не так ли?
— Из Дюнкерка. Я уж постараюсь, чтобы вас с отцом там встретили с распростертыми объятиями!
— Когда вы в последний раз видели свою семью?
Глаза Жоржа затуманила печаль.
— Восемь лет, четыре месяца и семнадцать дней назад.
— Ну что ж, обещаю, Рождество вы встретите с родными.
Жорж провел в доме Елизара неделю. Сперва он пытался убедить Джованни вернуться вместе с ним в Европу. Затем, когда ближе узнал Елизара и его дочь, понял, что удерживает в Аль-Джезаире его друга. Он даже поздравил Джованни с тем, что ему удалось завоевать сердце такой замечательной девушки. Но он растревожил душу юноши, спросив, собирается ли он жениться на Есфирь и для этого принять иудейскую веру. На самом деле Джованни даже не задумывался о браке, ведь их с Есфирь любовь была еще так юна. Жорж заверил его, что невозможно еврейке выйти замуж за христианина, если только она не откажется от своих корней и не обратится в христианство или если ее жених не отречется от Христа и не согласится на обрезание. Джованни понял, что Жорж прав, и сильно опечалился. Ведь они никогда не говорили о свадьбе, значит, вполне вероятно, что Есфирь и не помышляет о браке с ним, как то было с Еленой. Может, она решилась на страстный, запретный роман с Джованни, а потом, позже выйдет замуж за еврея, чтобы не идти против воли отца? Эта мысль ввергла юношу в пучину внутренних страданий, но он, как мог, скрывал их. Тем не менее наблюдательная и умная Есфирь заметила, что Джованни что-то гложет, но не могла понять, что именно. Она решила, что Джованни печалится из-за скорого отъезда Жоржа и, возможно, сожалеет, что не может уехать с ним. Сомнения одолевали Есфирь, и накануне того дня, когда Жорж должен был покинуть Аль-Джезаир — присоединиться к каравану, идущему в Оран, а оттуда отплыть на корабле во Францию, — она привела Джованни в верхнюю часть сада и открыла юноше сердце.