Подняв глаза, он убеждается, что на голове у него шлем с прорезью для глаз.
Рене ждет, пока вокруг персонажа, в которого он вселился, рассеется туман. Его сильно трясет.
Обстановка требует ответов на еще три вопроса: день или ночь? Внутри или снаружи? Один или в окружении других? Ответы не заставляют себя ждать.
Он понимает, что сидит на лошади, мчащейся галопом по серой каменистой земле в разгар дня, вместе с многочисленной толпой.
К нему возвращается слух, и он слышит собственное оглушительное дыхание, отдающееся внутри железного шлема. Снаружи раздаются более резкие звуки: крики, металлический звон, ржание его лошади, издали доносится гудение труб и рокот барабанов.
Воздух, который он втягивает через прорезь в шлеме, пропитан запахом пота – его собственного и скакуна. Он взъерошен во всех смыслах этого слова, в одно и то же время исполнен воодушевления и ужаса.
Боже, что творится?
17
– ГОСПОДИ, СПАСИ! – вопит некто в доспехах рядом с ним, высоко воздевая меч.
Он видит через прорезь в своем забрале тысячи всадников, одетых так же, как он. На их туниках тоже кресты, они тоже размахивают мечами и мчатся галопом.
Так, все это мои, то есть наши.
– ГОСПОДИ, СПАСИ! – кричат голоса вокруг него.
Неподалеку, на зубчатой стене, видны солдаты, одетые по-другому, в тюрбанах, поверх которых нахлобучены островерхие шлемы.
А это, должны быть, враги.
Всадники скачут к пролому в крепостной стене. Все происходящее залито слепящим солнцем.
Он поправляет щит на левом предплечье, не выпуская поводьев; правой рукой он крепко держит рукоять меча, правый рукав слегка задран.
Я – конный рыцарь, участник штурма какого-то города.
Вот в какое тело угодил Рене Толедано, вот чьими глазами он видит, вот чьими ушами слышит, вот чьей кожей осязает; но о том, чтобы слиться с его личностью, пока что нет речи. Скорее, он за ней наблюдает, слушает ее, открывает для себя этого незнакомца, которым некогда был.
– Ааааааа! – голосит кто-то совсем рядом.
Рене оглядывается и видит корчащегося в доспехах всадника, так невыносима его боль. Из его шлема вылетает пчела. Лошадь бедняги знай несется вперед. Рыцарь сдирает железный шлем и прижимает к глазу руку в перчатке.
Не иначе, пчела укусила его в голову!
Но сейчас Рене не до сочувствия, нужно смотреть вперед.
Передовые всадники сминают защищающих крепость пехотинцев, топчут их копытами своих лошадей. Обороняющиеся умело пробивают копьями железные латы лошадей. Всадники, свешиваясь с коней, орудуют мечами, как серпами, срубая головы пехотинцев, как колосья.
– ГОСПОДИ, СПАСИ! – дружно орут воины, в рядах которых находится Рене.
Крестоносцы?
Первая сотня, доскакавшая до стены, мешает тысячам других, скопившихся теперь вокруг них.
Рыцарю, в которого вселилось сознание Рене, тоже не удается вступить в бой. Гарцуя на месте, он ждет, пока перед ним откроется путь и он врежется в массу неприятеля.
– Дайте проехать! Прочь! – кричит он.
Но другие увлечены атакой и не хотят посторониться.
– Мессиры, будьте же великодушны! – гневается он. – Пропустите тех, кто скакал за вами, дайте и им место в бою!
Но товарищи по оружию даже ухом не ведут.
Что до защитников крепости в островерхих шлемах, то те слишком заняты сдерживанием вражеского натиска, чтобы отвлекаться на его гнев.
До чего трудно терпеть тем, кого обогнали в атаке и теперь не подпускают к неприятельским порядкам!
Он успокаивает своего коня, у которого идет ноздрями пена от нетерпения и который месит копытами пыль, потому что тоже огорчен позорным промедлением.
Кроме звучащих вокруг призывов к божьей помощи, Рене слышит хрип солдат, лишающих друг друга жизни. Между ними завязываются свирепые дуэли.
Повсюду вокруг него злодействуют смерть и разрушение, царит хаос из зловония, пыли, сверкания клинков, потоков алой крови и душераздирающих воплей.
– ГОСПОДИ, ПОМОГИ! – голосит пехотинец у самого его стремени – и тут же получает стрелу прямиком в лоб.
Рене пронзает мысль:
Неужто такова Господня воля?
Рыцарь, в которого он вселился, по-прежнему лишен возможности нанести хотя бы один удар.
Порыв ветра сечет песком его забрало, через прорезь песок попадает внутрь шлема. У него щиплет глаза, он чихает. Чихать в шлеме неприятно. Сердце так колотится, что гудит не только грудная клетка, но и яремная вена, бурление крови докатывается до запястий.