— Сейчас! — замялся тот. — Сбегаю и заверну ее в пакет!
— Немедленно!
— Слюшай, ты зачэм голос повишаешь? — практически прошипел хозяин ресторана. — Нэправилно как-та!
— Я у вас гость? — спокойно спросил шеф. — Тогда я не понимаю, почему бы вам не пойти мне навстречу в таком маленьком вопросе?
— Это вапрос недовэрия ка мне! — взвился Резо.
— Я, по-моему, уже говорил, что не к вам! — Кириллов махнул мне рукой, и официант, пытавшийся бочком-бочком выскользнуть из кабинета, вдруг оказался без бутылки. Я аккуратно поставил ее на прикрытый портьерой подоконник и снова изобразил статую.
— Может, перейдем к нашим делам? — поинтересовался Кириллов, даже не повернув в мою сторону головы. — А то мы, мне кажется, впустую тратим время.
— А мне не кажется! — пистолет, возникший практически одновременно с последним словом хозяина в руке его телохранителя, вдруг покачнулся, а потом с грохотом упал на пол: нож для мяса, еще мгновение назад лежавший справа от тарелки шефа, пробил запястье руки и, видимо, несколько расстроил такого нерасторопного кавказца.
— По-моему, не все ваши люди разделяют высказанные вами ранее намерения! — аккуратно вытерев губы салфеткой, Кириллов встал из-за стола и, одернув пиджак, направился к выходу. — Когда вы решите, что готовы для серьезного разговора, то позвоните мне, уважаемый Резо Давидович! А я пока, с вашего позволения, удалюсь!
Как я и предполагал, позволения выйти из кабинета нам пришлось бы ждать до Дня Прихода Врат, то есть как минимум еще полгода, поэтому мне пришлось немного потрудиться: все четыре человека, ворвавшиеся в кабинет после незаметного нажатия хозяином ресторана на кнопку под правой стопой, оказались неплохо вооружены. Но слишком медлительны. И буквально через несколько секунд Кириллов, с интересом заглядывая в глаза хрипящему в удушающем захвате Резо Давидовичу, покачал головой:
— Жаль, батоно Резо! Я был о тебе лучшего мнения! Ну, извини, если что не так! — он кивнул мне головой, и, потеряв интерес к бывшему партнеру, со сломанными шейными позвонками оседающему пол, направился к выходу…
— Семен! — усевшись в машину, Михаил Вениаминович захлопнул за собой дверь, приспустил стекло и поманил к себе взволнованного таким скорым окончанием переговоров зама. — Возьми двух бойцов и разберись внутри. А то мы там немного наследили. И не забудь проверить помещение на предмет всякой там записывающей дряни… Закончишь — приезжай в офис. Вопросы?
Приходько молча кивнул и, сделав знак двум охранникам из джипа сопровождения, забежал по ступенькам в ресторан и скрылся за тяжелой деревянной дверью…
— Боря! Поехали! — скомандовал водителю Кириллов и опустив спинку сидения, устало прикрыл глаза.
…Задержись немного! — Кириллов, не произнесший по дороге в офис ни одного слова, влетел в свой кабинет и закрыл за собой дверь.
Налив себе кипятка из кулера, и опустив туда пакетик заварки, я устроился в кожаном кресле у окна и, с интересом наблюдая за начинающейся в еще минуту назад почти безлюдном офисе суетой, принялся за чай, с аппетитом заедая его свежими сушками…
Через двадцать минут в офисе появился Приходько, — он с бешеными глазами пронесся мимо меня и исчез за дверью кабинета шефа. Потом прилетела Леночка, которая занялась бурной деятельностью — кому-то звонила, носилась с чаем и бутербродами в кабинет шефа, бегала на кухню, что-то распечатывала… Потом приехали четверо хмурых ментов в звании не ниже майора, в сопровождении того же Приходько, встречавшего их у подъезда, и исчезли у хозяина в кабинете… А где-то к трем часам ночи, когда я доедал бутерброд, любезно сделанный нашедшей и для меня свободную минуточку Леночкой, включившийся селектор голосом Михаила Вениаминовича потребовал меня к себе.
Оба ночных охранника, посланные с бутылкой в какой-то институт еще в момент нашего приезда и вернувшиеся буквально несколько минут назад, удивленно ели меня глазами. А вот взгляды милиционеров, сидящих вокруг стола для переговоров, мне здорово не понравились: в них, кроме интереса ко мне, как к человеку, спасшему жизнь их другу (или кем им там являлся мой шеф), светился другой. Выражающийся в годах заключения, которые я заработал по местным законам там, в ресторане батоно Резо. Впрочем, это были проблемы Кириллова, и этот вопрос, заранее оговоренный Дедом, перестал меня интересовать. Тем более что Михаил Вениаминович привстал из-за стола и, слегка наклонив голову на бок, что, как я успел уже узнать, означало у него крайнюю степень удивления, сообщил:
— В бутылке яд. Замедленного действия. Как ты это понял, я спрашивать не буду — это твоя работа. Но поблагодарить обязан. С меня причитается… А по поводу остального — не переживай! Все, что нужно, уже сделано. И, — он бросил взгляд на свои наручные часы — подожди меня еще десять минут, пожалуйста!
Действительно, народ из его кабинета потянулся буквально через пять минут: сначала ушли милиционеры, на ходу пряча в карманы пухлые конвертики, потом вылетели оба охранника и практически сразу куда-то унеслись, потом вышел Приходько и, пожав мне руку, жестом показал в сторону двери…
— Садись! Извини, что задержал! — Кириллов, испытующе глядя мне в глаза, нервно взъерошил себе шевелюру, и, приоткрыв сейф, достал из него два свертка и положил на стол передо мной:
— Здесь премия и благодарность за мою жизнь, которая, как ни странно, мне дорога… — в его глазах на миг промелькнуло что-то похожее на улыбку. — И деньги на машину. Это мой подарок. И не скупись: возьми себе что-нибудь достойное. Я ценю своих людей!
Потом он встал, обошел вокруг стола и протянул мне ладонь:
— Еще раз большое тебе спасибо! Можешь идти отсыпаться. Кстати, ближайшие три дня ты мне не нужен: до тех пор, пока не разрулят ситуацию с людьми покойного Реваза Кутаисского, я не буду высовываться с дачи, а, значит, ты сможешь от меня отдохнуть…
Глава 20.
…Аниор горел. Распахнутые настежь створки северных ворот и всего четыре тела гвардейцев возле них свидетельствовали о том, что нападение было неожиданным, и защитники города не успели даже обнажить оружия. За воротами не было видно ни одного человека, и мы осторожно вошли внутрь, обнажив мечи, с опаской оглядываясь по сторонам. Уже через десяток шагов на нашем пути появились первые тела горожан: растерзанные, будто дикими зверями, женщины, порубленные дети и старики лежали в лужах крови практически около каждого дома. Я почувствовал, что меня начинает трясти озноб: даже Последняя Тропа после Прихода смотрелась лучше. И, потом, там был враг и тела воинов, мужчин, — а тут…